– По моему мнению…
Лорд Грегарио застыл, прекратив рассказывать об упряжи, которую хотел заказать. Амиция замерла и посмотрела на мастера Юлия. Ее золотая кожа освещала Бланш. Адриан Голдсмит, странствующий художник и ювелир, поспешно набрасывал эту сцену, и скрип угольного карандаша был единственным звуком в комнате.
Мастер Юлий почти никогда не оказывался в центре внимания.
– Что ж… прецеденты таковы… да. В самом деле. Довольно давно… неважно. Имела место аккламация. Если не будет подано возражение… вы были императором уже при Гилсоновой дыре, ваша… милость? Превосходительство? Величество? Святейшество? – Мастер Юлий смешался.
Все засмеялись, и стало немного легче посреди войны и чумы. Смех длился слишком долго и казался несколько визгливым, но все же. Габриэль хохотал вместе со всеми, а потом обратился к мастеру Смиту:
– И еще одно. Я полагаю, что, если умбротская кость помогает против кашля, это значит, что Эш объединился с Некромантом.
Весьма вероятно, – вздохнул мастер Смит. – Это означает… многое. Расскажите мне о подробностях вашей встречи с чернотой в Харндоне, – попросил он у королевы.
Однако эту историю поведала Бекка Альмспенд, изредка прерываемая королевой.
– Ясно. – Дракон сложил руки домиком. Кажется, рассказ был ему неприятен.
– Возможно, в Харндоне есть врата? – спросил Габриэль.
– Возможно. Этих чертовых врат слишком много.
Габриэль развернул очередной лист пергамента. Это оказался рисунок: на прекрасном синем фоне изображены были зодиакальные знаки из крошечных золоченых звездочек. Ночное небо, разделенное на семь частей. Он показал лист всем собравшимся.
– Это рисунок на потолке зала с вратами из Лиссен Карак.
Мастер Смит привстал.
– Тут изображены семь наборов созвездий, – продолжил Габриэль. – Поначалу я думал, что это одно небо. Но, возможно, здесь семь разных небес.
Мастер Смит положил здоровую руку на плечо Красному Рыцарю.
– Это не…
– Я решил, что это семь небес. – Он стряхнул руку. – Но теперь я полагаю, что лучше понимаю машину, сделанную из нашей сферы. Это семь… ситуаций, и каждая из них открывает врата. Когда врата открываются, они ведут в определенное место. Как мы используем Дворцы воспоминаний для создания кодов заклинания, только масштаб побольше.
Мастер Смит сел. Его трясло. Лицо дергалось, одно за другим меняя выражения, порой совсем странные, как будто он искал приличествующую случаю гримасу. Кое-кто из присутствовавших не представлял, о чем говорит Красный Рыцарь, но таких было меньшинство. Большинство участвовало в совете в Альбинкирке или хотя бы знало, о чем там говорили.
– Значит, врат семь? – спросил Керак. – Это интересно.
Мастер Смит побарабанил пальцами по столу.
– Их не меньше пятнадцати, и нет двух одинаковых. Некоторые врата работают во всех стороны, другие ведут только в одно место. Никто не знает, где они все находятся.
– Мой господин знает, – поднялся Павало Пайам. – Был свиток, я его украл. У Некроманта.
– Ты помнишь, что там сказано? – спросила Амиция.
– Украл у Некроманта? – удивился дракон. – Впечатляет.
Пайам поклонился дракону, а Амиции ответил:
– Я даже не смог его прочитать. Но мой господин знает.
– Есть несколько врат, и они ведут в разные места, – вмешалась Дезидерата. – Сколько их?
– Всего семь мест, наверное, – сказал Габриэль, глядя на дракона. Тот кивнул с гримасой боли.
– Мы же союзники, и вы можете нам рассказывать такие вещи, – обратилась королева к Смиту.
Дракон вздохнул и впервые за время знакомства с людьми заколебался. Огляделся. Задумался.
– Просто скажи правду, – попросил Габриэль.
Он так и не снял поддоспешник, а в руках держал рисунок из Лиссен Карак и походил на императора как никогда. Мастер Смит долго молчал, а потом медленно заговорил:
– Представьте, что существует оружие, настолько мощное, что с ним можно завоевать… все. Кому вы доверите его?
– Я буду очень осторожна, выбирая, – согласилась Дезидерата.
– Благодарю, миледи. Я понимаю, что сейчас мы союзники, которые вместе сражаются, чтобы спасти себя и свое представление о мире от Эша, а может, и от его союзников. Но мой народ – к добру или к худу – посвятил себя тому, чтобы то, что мы так охраняем, не попало в дурные руки. Когда-то, так давно, что вы и вообразить не в состоянии, одна раса почти уничтожила все остальные. Это случалось трижды. Не только здесь. Не только в восьми мирах. Везде. А вселенная очень велика. Когда один жалкий барон сражается с другим, убивают детей, насилуют женщин и жгут посевы. Рождается ненависть, а выжившие потом боятся еще несколько поколений. Разве это не так? Те из вас, кем я восхищаюсь, стараются не допустить такого. Когда вы сражаетесь, вы пытаетесь оставить как можно меньше потерь и ненависти и всегда лечите шрамы.