Магистр ожидал во дворе, выложенном мрамором. Ни один камень и ни один символ не походил на другой.
Морган почти лишился дара речи и пялился на все вокруг.
– Вы подобны богу, – заявил он.
– Ересь! – сказал Аль-Рашиди. – Но лесть все же приятна моему сердцу. Вы достигнете большего, нежели я, если вас не убьют. А теперь пойдем. У меня немного времени.
– Почему? – спросил Габриэль.
– Что ж, пожалуй, я отвечу. Я должен был умереть уже довольно давно. Около года назад. В отличие от брата Гармодия и этого юного феникса я изучал искусство некромантии. – Он горько улыбнулся. – Мою жизнь поддерживал один из паразитов, но утром я его убил. И сам умру еще до заката.
– Твою мать, – сказал Габриэль, который ругался довольно редко.
– Не стоит, – покачал головой Аль-Рашиди. – Я сотворил великий грех. Могу только надеяться, что сделанное нами искупит его.
Габриэль размышлял так же примерно каждый день.
– Не мне судить вас. Но я тоже надеюсь, что мои дела искупят мои грехи.
Морган был умен, но слишком молод, чтобы их понять.
– А почему вы не сохранили паразита, если могли им управлять?
Аль-Рашиди погладил эфирную бороду.
– Пайам задал тот же вопрос. Во-первых, мне не хватает вашей самоуверенности, я не знал, не обманывают ли меня одайн. И даже сейчас может оказаться так, что они узнают каждое мое слово. Не раскрывайте мне план. Я покажу вам кое-что. Это мой подарок вам и вашим союзникам. И я дам вам совет от имени своего господина, которого они убили. Победив одайн, убейте всех драконов.
Габриэль кивнул. Мортирмир тоже.
– Так и Гармодий говорит.
– Ты колеблешься, Красный Рыцарь, но я вижу их мысли, и они хотят сделать с вами то же самое.
Старый магистр совсем не казался умирающим. Он светился силой и здоровьем.
– Мы не сможем даже напасть без драконов, – возразил Габриэль.
– Тогда слушайте. Сейчас приводится в действие план, который разрабатывали сотни лет. И он невозможен без вас и ваших друзей. Мы знали день, когда это случится, с тех пор как госпожа Юлия нанесла на карты звезды и врата, почти сто шестьдесят лет назад. Ты говоришь, что драконы помогают нам, а я говорю…
– Вы знаете день? – Габриэль чуть не выпал из эфира.
Аль-Рашиди только отмахнулся, словно ему и вправду не хватало времени. Он провел их в комнату – в его Дворце отсутствовали коридоры, и из двора они переместились мгновенно. Стены здесь были выложены плитками глубокого синего цвета с золотыми буквами, и двух одинаковых среди них не нашлось бы.
– Если бы драконы были нашими союзниками, они бы уже отдали тебе то, что я отдаю лишь сейчас, перед смертью.
Он начал открывать заклинание такой сложности и мощи, что Габриэль, хорошо знавший сокровенные заклятия Гармодия, попятился, а Морган вскрикнул.
Аль-Рашиди научил их всему, символ за символом, и синяя комната до последней плитки перенеслась в их Дворцы, и значение золотых надписей стало понятно.
Это было не одно заклинание.
Целая сеть вложенных друг в друга чар, опирающихся на искусство некромантии и все знания об одайн. Габриэль узнал дни, когда открываются врата, и увидел простую карту сфер, куда они вели.
Габриэль читал все это, глотал, изучал. В эфире не существует времени, и они с Морганом не спешили. И наконец, под закат жизни великого человека, он спросил:
– Откуда взялось это заклинание против одайн?
– Хороший вопрос, Красный Рыцарь. Жил однажды человек, который хотел обмануть смерть. Он продал свою душу им, а заодно и нам. На каждой стороне всегда есть двойные агенты, а во вражеском лагере всегда есть разведчик. В каждом народе рождаются предатели.
– И драконы победили одайн десять тысяч лет назад?
– Так они говорят.
– Сколько энергии на это нужно? – задумался Морган.
Ему явно не терпелось попробовать свои силы.
– Очень много. Нельзя прерывать герметиста за работой, иначе ткань реальности порвется. Опасно всякое великое заклинание, но в этом случае…