Изюминка была, как она сама говорила, навеселе. Но она подхватила мелодию герцога быстрее других и могла брать нужные ноты без всякого фальцета. Когда она попробовала гармонию, Габриэль погладил ее по плечу и удалился. Поднялся по внешней лестнице на второй этаж и вошел в освещенный свечами коридор. Накрыл Майкла одеялом. Анна Вудсток показалась из комнаты и ткнула пальцем в другой конец коридора, в комнату, выходящую окнами на Гранд-канал.
Он вошел в спальню, которую специально для этой ночи увешали коврами и гобеленами. Даже полог над кроватью был вышит золотом и, вероятно, числился в сокровищнице.
Бланш сидела на кровати, заплетая волосы. Кайтлин улыбалась и пыталась за руку стащить герцогиню с той же кровати.
Габриэль рассмеялся. Вместе с Бланш, Кайтлин, Тоби, Анной и мастером Никомедом, слугой Габриэля, они перенесли герцогиню в соседнюю комнату, раздели и уложили.
– Пришел Джулас Кронмир, – доложил Тоби. – Простите, капитан. То есть ваша милость.
Тоби тоже выпил. А вот Анна Вудсток была трезва, как судья, и до сих пор не сняла оружия и формы.
Габриэль, тоже не раздевавшийся, вздохнул.
Бланш встала на цыпочки и поцеловала его, слегка прикусив верхнюю губу.
– А я уже почти трезвая. На всякий случай. – Она посмотрела на соседнюю дверь со спокойной уверенностью, которую Габриэль так в ней любил. – Если ты задержишься, герцогиня попытается занять твое место.
Габриэль кивнул Тоби и вышел в коридор.
– Поздравляю с великолепной свадьбой, ваша милость, – поклонился Кронмир.
– Да, было неплохо, – улыбнулся Габриэль. – И если ты не собираешься сказать, что враг стоит у ворот… да даже если и собираешься, честно говоря…
– Я думаю, что мы сможем сдерживать их еще несколько часов, милорд, – сказал Кронмир, улыбаясь, что случалось редко. – Но магистр Петрарка совершенно уверен, что Некромант в Арле. – Он протянул Габриэлю клочок пергамента. – Тридцать четвертая летала туда.
Габриэль наклонился и поцеловал ошарашенного шпиона.
– Лучший подарок к свадьбе. Ты – бесценное сокровище, Кронмир. Дайте Тридцать четвертой целую курицу, или павлина, или что она там любит. Живую мышь.
Кронмир поклонился, но кланялся он уже пустоте.
Бланш обнаружила, что все еще пьяна, и хмель заставил ее осмелеть. Результаты оказались великолепны.
Она лежала на нем. Ей удалось его удивить, и это ее радовало.
– Мы женаты, – сказала она.
Свечи все еще горели. Сотня восковых свечей, немыслимая трата воска и золота. Они оба видели собственную похоть.
– Выходит, так, – улыбнулся Габриэль.
– А мы будем жить долго и счастливо?
– Нет, – ответил Габриэль, сразу становясь далеким.
Но потом вспомнил слова Изюминки.
– А может, и да.
Они долго молчали.
– Ты не такая легкая, как думаешь.
– Это самый нежный и изысканный комплимент, на который ты способен? – Да.
– И почему мы поженились?
– Потому что я тебя люблю.
– Люди вроде тебя иногда любят людей вроде меня. Нас держат в уютных домах, а наших детей воспитывают в лучших семьях. – Бланш придавила его в постели и обхватила ногами. – Но на нас не женятся. Мы не становимся императрицами.
– Старый король женился на Софии, – заметил Габриэль.
Бланш заизвивалась. Он не отреагировал, и она подула ему на ресницы – он этого терпеть не мог.
– Ты знаешь, кто такая Кларисса де Сартрес? – спросил Габриэль.
– Нет.
– Сейчас она уже может быть королевой Галле. Ее отец был последним князем Арле. Она удерживает замок Арле… удерживала еще вчера, и мы собираемся спасти ее.
– А при чем тут наша свадьба?
– При том. Молчи, женщина. Я твой муж и господин, и ты должна почитать меня. – Он попробовал ее пощекотать.
Бланш шевельнула липким голым бедром так, что он почувствовал прикосновение ее колена к мошонке. Он смирился.
– Если Кларисса удержит Арле. Если мы победим Некроманта, освободим Арле и спасем врата. Если, как мы имеем основания предполагать, ее отец и король Галле погибли, сражаясь с Некромантом…
Бланш покачала головой, но Габриэль был с ней откровенен.
– Тогда, милая, все бы стали настаивать, чтобы я женился на Клариссе. Даже Майкл бы этого хотел. А я хотел жениться на тебе. Сделав это, я… закрыл определенные двери. Послушай, это безумие, но Том потому за мной и идет, что я безумец. Через год я, скорее всего, буду мертв. Мне постоянно придется рисковать. Дороги назад нет. Мы не можем проиграть или ошибиться.