– Я с ней никогда не расстаюсь, она сейчас на мне.
Парменио явно удивился, но не стал об этом задумываться, а велел тащить на нос что-то под названием сифон.
Кронмир велел Лукке принести их оружие. Достал из собственного сундука черный каменный кувшинчик, натянул перчатки и обмакнул в смолистое содержимое кувшинчика все десять арбалетных болтов и все крошечные стальные шипы. Закончив с этим, он тщательно замотал горлышко промасленным шелком, спрятал кувшинчик в медную шкатулку с крышкой, снял хорошие перчатки из тонкой замши и выбросил их.
– Не поцарапайся, – велел он Лукке.
– Это смертельно? – тот изогнул бровь.
– Неприятно.
Корабль шел вперед. Орлиная голова высилась по левому борту, а прямо по курсу уже замерцали огни Южной Иберии. Кронмир подумал о тонких руках иберийских женщин, зажигающих свечи, и захотел…
– С кормы приближаются! – крикнул Кирон. – Это не киты, капитан. У них щупальца и клювы!
– Господи Иисусе, – выдохнул Парменио, преклонил колени, перекрестился и вскочил. Натянул кольчугу. Аткинс, уже надевший доспехи, застегнул на нем потемневший нагрудник. Два матроса помогли с пряжками.
На палубу выбрался слуга Кронмира. На неприметного человека в неприметной одежде никто не обращал внимания, но тот, кто остановил бы на нем взгляд, увидел бы длинную медную или бронзовую трубку у него в руках, увенчанную то ли крюком, то ли лезвием.
– Кит! Слева по корме! – заорал Хотбой.
Огромная башка – ужасающая, острая, зубастая, черная, покрытая водорослями – выскочила из моря. В воздухе оказалось три четверти неповоротливой туши. На одно мгновение Кронмир увидел глаз – у него сложилось впечатление, что они с тварью смотрели друг на друга. Потом чудовище рухнуло в воду, и половина океана выплеснулась на палубу. Корабль накренился, паруса промокли насквозь, а тварь ударила хвостом и исчезла. Некоторое время она плыла рядом с ними, бледно-зеленым пятном просвечивая сквозь чистую воду, а потом ушла в глубину.
Парменио перекрестился.
– Боже, чуть не задела.
Кронмир нахмурился.
– Мне кажется, это было предупреждение. Не знаю почему, но я хорошо разбираюсь в человеческих душах. А у этой душа есть.
Парменио посмотрел на него и крикнул впередсмотрящему:
– Что там?
– Две твари со щупальцами! – отозвался Хотбой.
– Два левиафана справа по носу, загораживают пролив! – крикнул Антонио по-веникански.
– Левиафаны? – переспросил Кронмир.
– Морские змеи. Крупнее китов и злее. Мы их встречали во Внутреннем море.
– А киты и левиафаны не враги друг другу? – уточнил Кронмир.
– Хотелось бы знать. Теория хороша, но через минуту придется решать, идти ли в пролив или поворачивать на юг. Рискнуть ли кораблем, командой и грузом во имя этой безумной, но красивой идеи. Вы азартны, мастер?
– Нет. – Кронмир не сумел скрыть презрения.
– А я да.
– Змея! – заорал впередсмотрящий.
Из воды высунулась треугольная голова размером с баковую надстройку. Прянула вперед, метя в борт. В нее тут же полетели арбалетные болты, и голова скрылась.
– Берегитесь хвоста! – рявкнул Парменио и резко переложил руль влево.
Кораблик кормой перевалил через ветер, грот прижало к мачте, корпус тяжело развернулся, и морская змея упала в пустоту.
– Эй, маг! – заорал Парменио. – Дай ветра, ради Христа и Девы Марии!
Кирон встал у грот-мачты, держась за нее одной рукой, и завел свою песню. Кронмир увидел мерцающую вспышку, другую, как будто по воде плавало масло. Он не сразу понял, что это.
– Ийаги! – крикнул он. В руках он держал маленький взведенный арбалет. Головка болта блестела черной смолой. Он вогнал этот болт в ближайшую медузу, пятном светлеющую под водой.
Кронмир попал. Ийаги хором издали вопль дикой боли. Воздух наполнился вонью. Та тварь, которую он задел, мгновенно почернела и ушла в глубину. Остальные, уже уцепившиеся за борт, стали поосторожнее. Маслянистая блестящая кожа потускнела, как у червей, которые выбрались после дождя и пересохли на солнце.
Кронмир вывесился за борт и выстрелил из балестрино. Еще одна тварь почернела. Остальные грустно завыли и отвалились. Корабль стал набирать скорость.
Впереди мелькало еще полдюжины пятен. Или у каждой твари было по шесть конечностей? Или шесть тел? Кронмир никогда не встречал ничего настолько же чуждого. Поспешно взводя балестрино, он старался не думать о том, что успел увидеть.
Его безымянный слуга бросился к борту, когда твари приблизились. Высокие борта бака задержали их, а неприметный человечек махал пикой и мечом так быстро, что казался танцующим. Когда он остановился, бак был чист.