– Вы шли до корабля пешком? – рассмеялся Парменио. – Любой из моих парней довез бы вас туда за пять минут.
– Я хотел полюбоваться городом. Он великолепен.
– Вы раньше здесь не бывали? – спросила донна Тереза.
– Нет, – признался Кронмир.
– Но вы удивительно хорошо говорите по-этрусски.
– Я собирался стать священником, – улыбнулся он. – И учился в Руме. Ее улыбка померкла.
– Но вы мореец.
– Я был довольно своенравным юнцом.
– Очень своенравным, если уж предпочли примат Рума со всеми его строгостями мягкому укладу Ливиаполиса, – заметил Парменио. – Лично я благодарю Господа за тот день, когда Веника выбрала путь империи.
Жена покосилась на него. Кронмир отметил и этот взгляд, и ее секундное промедление при упоминании Рума.
Вернувшись в комнату, он лег на кровать, открыл бритвенный прибор и вынул аккуратно сложенный листок бумаги.
Второй раз Кронмир вышел из дома уже с капитаном Парменио, ближе к полудню. Обоих ждали в герцогском дворце: Парменио в морском совете, с рассказом о сражении с чудовищами, а Кронмир должен был предстать перед Семью. Они выпили по маленькому стакану вина на тихой площади, в тени огромного старого дерева. Здесь угроза миру почти не ощущалась, но все же в городе царила тишина, странная даже для Кронмира, который не бывал тут раньше.
– Большинство судов здесь, – сказал Парменио. – Наверное, четыре пятых из них стоят в доке, и никто не ремонтируется.
Кронмир подумал, что старик хочет рассадить горожан по кораблям и бежать. Что все так плохо.
Они разделились на площади перед дворцом и великолепной базиликой. Кронмир зашел в церковь и задал шепотом один вопрос. Его направили к священнику, который принимал исповедь у алтаря святого Георгия.
Кронмир опустился на колени перед пожилым строгим священником с очень старомодной тонзурой.
– Как тебя зовут, сын мой?
– Дракон. – Кронмир назвал сегодняшний пароль.
На мгновение у священника перехватило дыхание. Он опустился на колени рядом с Кронмиром.
– Я очень долго ждал.
Исповедаться у Кронмира не получилось. Слушал он куда больше, чем говорил. Стороннему наблюдателю показалось бы, что исповедуется священник. Наконец Кронмир склонил голову, получил благословение и ушел.
Герцогский дворец оказался роскошнее любого здания, где ему приходилось бывать, если не считать императорского тронного зала в Ливиаполисе. Лестницы здесь делали из мрамора, потолки везде были кессонные, в нишах стояли статуи – особенно часто встречался святой Аэтий, – а в большом зале для ожидания висел огромный гобелен, изображавший битву при Шалоне. Больше сотни человек, мужчин и женщин, дворян и торговцев, ждали здесь разрешения своих дел; многие тревожились. Кронмир назвал свое имя, и почти сразу слуга с выбеленным лицом провел его к маленькой дверце.
– Да благословит тебя господь, брат, – сказал незнакомый человек. Другой перекрестился.
Кронмир сообразил, что войти в эту дверцу все боялись.
За ней шла круто вверх узкая деревянная лестница между стен, обшитых резными ореховыми панелями. Некоторые сцены он узнал – но, возможно, должен быть узнать все. На одной панели пытали людей, выдергивая им кишки и наматывая их на вертел над огнем. На другой две женщины сдирали кожу с мужчины. Лицо его искажала такая боль, что Кронмир почти услышал крик. На третьей кому-то отрубали голову. Что же, смысл понятен.
На лестнице Кронмир был один. Интересно, что бы случилось, если бы он просто развернулся и вышел из дворца на площадь, где свободно ходили люди и продавалась рыба. Он сказал себе, что бояться нечего. Но пыток он все же боялся. Он хранил множество тайн и постарался бы хранить их и дальше – а это значило, что ему пришлось бы терпеть очень много боли и унижения.
Кронмир хорошо это понимал, потому что раньше его уже пытали. Но он поднимался дальше, пока не добрался до маленького окошечка и закрытой двери.
Лестница на этом закончилась, так что он постучал.
– Входи.
Кронмир толкнул дверь, и она поддалась. За ней горел тусклый свет. На скамье сидели четыре человека в алых мантиях, белых париках и белых масках.
Кронмир поклонился. Четверо кивнули в ответ.
На скамейке оставалось свободное место – ее делали для семерых людей? Кронмир заметил, что двое слева сидели совсем рядом, соприкасаясь бедрами. И что у самой левой фигуры выбился из-под парика золотой локон.
Его допрашивали больше часа, нечеловеческими голосами задавая вопросы о битве с Шипом, о сьере де Рохане и архиепископе Лорики. Потом сосредоточились только на архиепископе.