К зоне, вернее, к "пирамиде" эта "гусеница" доползла уже в темноте. Пни приказали затащить на пирамиду из давно здесь собранных таких же, дабы росла она, стремясь превзойти египетских собратьев. Лишь теперь, ругавшие всех богов и матерей, воры сообразили, что уже давно на Девятке практиковался сей благотворительный вид издевательства: ведь кто-то же притащил сюда гнить этакие горы пней.
3
На следующий день воры на развод не вышли, в результате их всех отконвоировали в зону усиленного режима (ЗУР) и закрыли под замок. Им нанес визит сам Бугай, чтобы объявить о грядущих переменах: настала пора искупить трудом вину перед народом. Он стоял, окруженный своими подчиненными, большой и тяжелый. Искупить вину... В чем, собственно, заключается вина профессионального вора? Воровство - его работа. С таким же успехом можно предложить самому Бугаю искупить вину за то, что родился таким кретином. Бугай же продемонстрировал ворам отличное знание положения дел в Польше:
- У меня, - заявил он, - как в Польше: у кого хрен больше, тот и пан.
Что и говорить, о бугаевском хрене за зоной ходили легенды... В знак протеста воры закину-ли в парашу кокетливые бурки, хромовые сапоги. Кладовщики, по распоряжению Бугая, прита-щили им взамен "что ты, что ты". Это - гибрид бурок-валенок-сапог шьется из тряпок и старых автопокрышек на одну ногу и одного огромного размера, чтобы для каждого. Первый зек, кому их когда-то выдали, в испуге и закричал: "Что ты, что ты!" Отсюда и пошло название. Фирма!
За дело взялся опять-таки кум. Он знает, что делает. Кум шутить не любит. Началась очеред-ная кампания изолирования. Процесс изолирования начался, как известно, очень давно: сперва Людей изолировали от людей, затем мужчин от женщин, затем политических от неполитичес-ких, затем воров от сук, а сук от других мастей, потом педерастов от непедерастов. Теперь решили отделить воров от мужиков, чтобы оставались они вариться в собственном соку. Было решено разбить воровскую структуру так, чтобы изолировать безмозглых воров от мозглых, то есть авторитетных от рядовых. Ворам объявили, что в качестве отказчиков их будут кормить по пониженной норме питания, штрафным пайком.
Воры лаялись, обзывали мусоров, их жен, детей, бабушек-дедушек и Господа Бога. В результате доходили до такой степени, что голоса садились, они едва хрипели, в их матерной речи зазвучали заграничные словечки, как-то: пеллагра, атрофия...
Они готовы были признать панство Бугая, но что скажут воры в других зонах по всей стране? Было принято решение рассылать ксивы, чтобы получить какие-либо советы. Но когда стали прикидывать, сколько займет времени воровская почта, где литер "срочно" не функциони-рует вовсе, то приуныли и те, кто больше всех соблюдали параграфы воровского закона. Реши-ли, наконец, что делать нечего, надо идти корчевать пни, а о своем решении и причинах, к нему приведших, известить ксивами всех воров по всему Союзу, дабы избежать недоразумения.*
* Избежать недоразумений не удалось: когда позже воры из Краслага пришли этапом в другие лагеря, где воры не были еще в похожих ситуациях, их там карали, значит и резали.
4
Итак, воры сдались. Они стали выходить на вырубку, корчевать пни. Бугай пошел на комп-ромисс: воров больше не принуждали таскать на себе эти никому не нужные пни, их выпустили из ЗУРа, они вернулись в свой барак, в свою секцию. Довольно скоро все привыкли к тому, что на разводе воры состояли в отдельной бригаде. Не обошлось и без попытки воров вернуться полностью к прежнему образу жизни, но Бугай дал понять: собрать их в БУР не представит большого труда. Упорствовать не стали. Параграф своего закона вор не работает - они все равно, говоря культурно, похерили. Но жили они по-блатному и весело. Продолжалась игра, без которой блатная жизнь невыносима. Игра - карты. Нет, это не религия блатной жизни, но тренировка постоянной готовности наказать ближнего. Игра - это средневековые рыцарские турниры, когда семерки-восьмерки всех мастей заменяют пики и щиты, когда дамы, короли и прочие сеньоры участвуют в ристалищах.
Затем до воров стали доходить тревожные слухи о том, что собираются соединить все резавшие друг друга масти - воров, сук, "поляков" и даже Беспредел, что где-то, в каких-то зонах объявилась новая масть из работяг. Они отказались платить дань кому бы то ни было, прогнали из зон всех блатных, опоясались, что называется, ломами, стали работать на хозяина и на самого себя (именно тогда и родилась масть "ломом подпоясанные", как их с юмором прозвали сами воры). Одну-единственную масть в лагерях эти олухи не беспокоили - тех, кого прозвали в уголовном мире "Один на льдине". Эти люди существовали, как зайцы: всех и всего боясь. Они даже часто ни перед кем не провинились - просто боялись. Некоторым казалось, что их преследуют, некоторые не хотели считать себя мужиками, но ворами не являлись, и воры над ними смеялись, а все-таки они считали себя личностями; случалось - их били, но никогда не убивали, они никому не были нужны, в воровском мире считались глупее фраера. Слухи бесшабашных воров нисколько не волновали.
- Соединить воров да сук, - недоумевали они, - это же все равно, что объединить фашистов с коммунистами, - что за масть от этого?
Действительно, что за гибрид от такой комбинации? Кто тогда вправе признать себя чест-ным вором в законе? Тогда выходит, все воры везде как бы окажутся нарушителями догматов воровского закона?*
Суки к перспективе соединения мастей относились с надеждой: они, как ни говори, понима-ли свою второсортность в уголовной жизни. В результате слияния мастей они могли бы почувст-вовать себя реабилитированными и стать снова полноправными сволочами, равными среди равных, и избавились бы от страха: угроза расправы всегда висела над ними, где бы они не были. Воры действительно представляли стихийно сложившуюся организацию, распространен-ную всюду в государстве, и иногда, бывало, безграмотно написанная на Дальнем Востоке ксива убивала, сколько бы не минуло времени со дня ее сочинения - приговора сходки, - человека, где бы он не находился. Сукам же самим наплевать на любые законы, потому их не волновало, каким они будут гибридом. Какие, собственно, должны быть законы у тех, чья природа их нарушать? Какая честность у людей бесчестных?