– О, вы уже здесь, – сказал человек в маске ворона. – Познакомьтесь, это моя дочь, пока еще без имени, а там в кровати моя жена Элейн.
Отто промычал что-то невнятное и подошел к кровати, где, укрываясь какими-то лохмотьями, лежала девушка лет двадцати пяти. Она была болезненно худа, с сероватой кожей и заросшим лицом, но во взгляде ее светилась восторженность, возможно даже сила и ум, но в то же время будто бы что-то безумное; на губах была приветливая улыбка. Другими словами, это было лицо человека смертельно больного, но все еще не сдающегося и не утратившего надежду. Она пыталась что-то проговорить пересохшими губами, но у нее явно не было сил, а потому Отто кивнул и сухо представился. Некоторое время спустя, ребенок наконец замолк и уснул. Элиас подошел к жене, горячо поцеловал ее в заросшую шерстью щеку (предварительно сдвинув маску набок) и ушел в еще одну комнатку, по виду которой можно было смело заявить, что это был склад. Или вернее сказать свалка. Он вернулся оттуда с прозрачной наполовину полной бутылкой, внутри которой, плавно качаясь, словно волны, была налита сливочного цвета жидкость неизвестного происхождения. В другой руке он нес два фужера. Элиас вновь с жаром расцеловал щеки, лоб и губы возлюбленной, а после ушел в ту комнату, где был доселе. Отто молча последовал за ним, закрыв за собой. Там они уселись за стол. Алхимик разлил жидкость по пыльным фужерам.
– Какая же все-таки ужасная штука эта ваша жизнь, Отто, – горько заговорил Элиас, снимая маску и кладя ее на стол.
Охотник старался не выражать эмоций, но вид собеседника без маски его несколько поразил. И дело тут было не в красивых голубых глазах, а кое в чем другом. Все его лицо было изуродовано жуткими шрамами, которые шли через глаза, нос, губы, доходили до подбородка, пересекали брови и лоб. Складывалось впечатление, будто бы ему по лицу хорошенько прошлись граблями. Теперь шрам Отто на левой стороне головы перестал казаться ему чем-то страшным, жутким и некрасивым. Элиас заметил пристальное внимание, сосредоточенное на его увечьях, но ничего не сказал, а молча хлопнул стакан напитка.
– Можешь ли ты себе представить, – продолжил он, пожалуй, с излишней поспешностью, – что этот ужасный мор обошел стороной меня, но… – На его глазах промелькнули слезы и он выпил залпом еще стакан. – Но поразила мою прекрасную, прекрасную Элейн. Почему она вынуждена страдать, в то время как я живу припеваючи и даже не умираю после нападения бешеных больных? Почему все так несправедливо, Отто? Почему боги заражают, какими бы то ни было болезнями именно тех, кто обладает хоть частичкой красоты, хоть частичкой нестандартного мышления, хоть частичкой неординарного ума? Умеешь сочинять стихи – держи горбатость. Пишешь или стараешься писать глубокие романы – держи туберкулез и смерть в самом расцвете лет. – Он налил еще стакан и залпом его осушил. – Вы даже представить себе не можете, как я страдаю. Я хочу умереть, Отто. Я не могу больше смотреть на то, как моя любовь с каждым днем становится все слабее и слабее. Я не могу больше слушать, как мой ребенок плачет от голода, который разрывает его желудок. Я больше не могу…не могу больше пихать своей жене зелья, которые практически ей не помогают. Я устал. Устал что-либо делать, что-либо изобретать, но...
Элиас опустил взгляд в пол, и улыбка преисполненная печалью и тоской мелькнула на его губах.
– Хе-хе-хе…– вдруг тихо и печально засмеялся он. – Как забавно выходит, не находите? Я изобрел таблетки, которые приносят облегчение, прогоняя на некоторое время болезнь. Хе-хе…А теперь сам не могу их купить или заново приготовить, ведь мне даже перестали продавать ингредиенты для них. А сам я их просто не добуду, ведь они растут далеко в лесу.
Отто прищурился и крайне внимательно посмотрел на собеседника.
– Так это ты их изобрел? – с недоверием спросил он.
– Я вижу, что вы мне не верите, Отто, но позвольте…зачем же мне вам врать? Может, чтобы воспользоваться вами? Да, мы живем в ужасное время, но мое воспитание не позволяет мне сделать этого. И нет, это не какой-то хитроумный план, придуманный для того, чтобы вас заманить в ловушку и убить. Хотел бы я вас убить – не спасал бы от чудовища. Вы…мне верите? – умоляюще добавил он, спустя несколько неприятного секунд молчания.
– Что тебе от меня нужно?
– Я всего лишь хочу найти то, что по праву принадлежит мне. Понимаете ли, лет десять назад я работал в больнице. После изобретения этих таблеток, мне пророчили богатую и счастливую жизнь, но потом, когда я был на пороге открытия вакцины, причем чисто случайным образом, сам не понимаю, как я это сделал…в общем, меня вышвырнули оттуда и забрали все рецепты и все записи. Их нужно вернуть. Алхимик без своих записей никто. Вы мне поможете?