Знает ли она, насколько я тверд?
Ее взгляд опускается ниже, на мои брюки, и по ее шее пробегает румянец. Я так ошеломлен ее красотой, что просто замираю, подушка падает из моих рук, мой взгляд прикован к красивым красным щекам, или к тому, как она тянется к нижней губе, прикусывая ее совершенно безобидным способом, но от одного моего взгляда на это, кровь приливает к моему члену.
Она поднимает на меня бровь, но не теряет времени и меняет наши позиции, пока она не оказывается надо мной, ее подушка направлена мне на голову.
Хитро улыбнувшись, она опускает ее мне на голову, при этом из наволочки вылетают перья, и она хихикает.
— Я выиграла, — шепчет она, только сейчас понимая, что, хотя она и выиграла, ее положение означает, что она сидит прямо на моем члене.
— Ничего не могу с собой поделать, Дьяволица. Ты так на меня влияешь, — ухмыляюсь я.
Она продолжает играть со своей губой, покусывая ее зубами, как будто она не совсем уверена, что делать дальше.
Слегка отодвинувшись от меня, она не сводит с меня глаз.
— Почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? — спрашивает она, и я вижу, как расширяются ее зрачки, как поднимается и опускается ее грудь при каждом затрудненном вдохе.
Она возбуждена так же, как и я.
Но я знаю, что пока мы ничего не можем сделать.
— Что ты хочешь от меня, Дьяволица? Я весь твой, — говорю я ей. Может быть, это поможет, если она восстановит хоть какой-то контроль над этим. Я знаю, что последний инцидент нанес ей шрам, как душевный, так и физический, и я, вероятно, буду сожалеть о том, что сделал с ней, до тех пор, пока жив. И поэтому я готов сделать все, что потребуется, пока она снова не почувствует себя комфортно со мной. Я буду действовать так медленно, как она захочет, даже если мои инстинкты требуют, чтобы я трахал ее до беспамятства.
Мне нужно взять себя в руки!
— Я хочу посмотреть на тебя, — говорит она, задыхаясь, ее глаза задерживаются на моей эрекции. — Никаких прикосновений. Только смотреть.
Ей не нужно повторять дважды, когда я стягиваю штаны, мой член высвобождается и шлепается на живот.
— Я забыла, какой ты большой, — шепчет она, и выражение ее лица меняется на настороженное.
Я чувствую толчок в груди, мысль о том, что я могу причинить ей физическую боль, причиняет мне агонию.
— Это только для твоего удовольствия, Дьяволица. Я никогда не причиню тебе боль, — заверяю я ее, — если только ты сама не попросишь, — ухмыляюсь я и берусь рукой за основание члена, сжимая кулак.
Ее рот слегка приоткрывается, когда она смотрит, как я двигаю по члену рукой вверх и вниз, ее глаза следят за каждым моим движением.
Медленно она снимает топик, открывая взору свои роскошные сиськи, соски напряжены в воздухе.
Я издаю стон при виде этого зрелища, из кончика щедро сочится сперма. Я провожу большим пальцем по головке, используя влагу для покрытия всего ствола.
— Черт, Дьяволица, ты олицетворение соблазна, — прохрипел я, наблюдая, как она поднимает руки, чтобы поиграть с сосками.
— Ты трогала себя, пока меня не было? — спрашиваю я, образ уже формируется в моем сознании и заставляет меня напрягаться еще сильнее.
Она краснеет, медленно кивает.
— И о чем ты думала, пока ласкала свой маленький клитор? — спрашиваю я, усиливая хватку, в то же время слыша ее небольшой вздох, ее позвоночник выгибается дугой, и она выпячивает сиськи в воздух.
— О тебе, — говорит она, ее голос едва превышает шепот. Румянец распространяется по ее груди и щекам, ее язык высовывается, чтобы облизать губы в промежутках между небольшими хныканьями.
— Что я делал? — продолжаю я прощупывать, ее тоненькие лепетания творят чудеса с моим членом, ублюдок умиляется звукам, мои яйца почти подтягиваются от боли из-за того, что слишком полны спермы. Я понятия не имею, какое заклинание она на меня наложила, как мое тело реагирует только на нее, но я не жалуюсь.
Она, блядь, владеет мной!
— Трахал меня, — ее глаза закрываются, — трахал меня как животное, — продолжает она, ее голос становится все более высоким и придыхательным. — Преследовал меня и брал раком… как зверь, — говорит она с приглушённым стоном, и я едва могу удержаться от кульминации. Похоже, что при всем ее страхе перед болью, она испытывает тайный восторг от того, что ее преследуют и подчиняют. Моя развратная монашка может оказаться более озорной, чем я ожидал.
Возможно, в будущем мы будем предаваться этим фантазиям.
— Сними трусики, — приказываю я, даже не задумываясь, — Дай мне посмотреть на эту красивую киску, — говорю я хрипловатым голосом.
Она даже не колеблется, распутница. Она спускает трусики и располагается прямо передо мной, медленно раздвигая ноги и позволяя мне увидеть чудо, спрятанное между ними.
Она мокрая и блестящая от желания, и я не хотел бы ничего лучше, чем погрузиться в нее, попробовать ее на вкус своим языком и заставить ее кончить мне на лицо.
Но не сейчас.
— Просунь пальцы в свою тугую маленькую киску, — приказываю я ей, продолжая работать членом, представляя, что моя рука — это ее киска, крепко обхватившая меня и высасывающая из меня всю гребаную жизнь.
О, но я с радостью умру.
Она делает, как велено, два пальца опускаются между губами ее киски. Они почти сразу же покрываются ее возбуждением, и она использует его, чтобы размазать вокруг, заставляя меня ревновать к чертовому пальцу.
— Чья это киска, Дьяволица? — требую я, желая услышать ее слова.
— Твоя, только твоя, — шепчет она, закрыв глаза, ее пальцы кружат вокруг клитора.
Мои собственные движения ускоряются, поскольку я практически чувствую запах ее возбуждения с того места, где я сижу, запах пьянящий и такой чертовски вкусный, что я в секунду готов прыгнуть на нее, готовый лакать ее соки.
— Ты представляешь, что это я прикасаюсь к тебе? — продолжаю спрашивать я, наслаждаясь тем, как пылают ее щеки, как открывается и закрывается ее рот при каждом движении клитора.
— Да, — хнычет она, — Я представляю, что это мой Бог трогает меня, — говорит она, слова застают меня врасплох и заставляют мои яйца сжаться, оргазм неминуем.
— Черт бы меня побрал, Дьяволица, — простонал я. — Как я могу продержаться, когда ты говоришь такие вещи?
Я сжимаю свой член, мои глаза почти закатились до затылка от этого ощущения.
— Моя развратная маленькая монашка любит грязные игры, — говорю я, наблюдая, как ее движения ускоряются, рот приоткрывается, дыхание вырывается рывками.
— Кончи для меня, Сиси, дай мне увидеть, как эта киска кончает для своего бога, — приказываю я ей, и проходит совсем немного времени, прежде чем она стонет мое имя, ее ноги дрожат, когда она достигает кульминации, ее киска истекает соками и заливает пальцы.
Блядь!
Ее глаза открываются и остекленевшие зрачки рассматривают мой напряженный член и то, как я накачиваю его как сумасшедший, ее вид только подстегивает мое собственное удовольствие.
— Кончи на меня, — говорит она, вставая на четвереньки и медленно приближаясь ко мне, пока ее лицо не оказывается на уровне глаз с моим членом. — Кончи на меня, — повторяет она, и этого достаточно, чтобы я взорвался, и сперма вылетела из моего члена на ее лицо.
Она, как богиня, ждет своего подношения, губы раздвинуты, язык высунут, моя сперма попадает ей в рот, а затем оседает по всему лицу.
— Черт, — стону я, вид ее, покрытой моим семенем, возбуждает меня.
Отмечена. Она отмечена.
Она моргает, ее глаза фокусируются на мне, прежде чем на ее лице появляется соблазнительная улыбка, ее пальцы смахивают мою сперму и подносят ее ко рту.
— Я чертовски люблю тебя, Сиси, — говорю я ей, моя рука лежит на ее затылке, когда я прижимаю ее к себе, удерживая ее в плену, пока я опустошаю ее рот своим, пробуя себя на ее языке.