— О, он, конечно, ненавидит меня, но я все еще нужна ему как наследница женского пола, — вмешивается Саломея. — Это единственное, на что я, по-видимому, гожусь, — она закатывает глаза.
— Хорошо, тогда это сработает, — киваю я, возвращаясь к камере, чтобы убедиться, что все в порядке.
Я говорю всем отойти в сторону, готовясь записать, как Саломея умоляет своего отца спасти ее, но я немного удивлен, увидев, что Неро, похоже, неохотно покидает ее.
— Неро? — резко спрашиваю я.
Его взгляд встречается с моим, и он кивает, отступая в сторону.
— Сделай все возможное, Саломея. Я мог бы даже подделать его завещание для тебя, если ты добьешься успеха, — обещаю я.
Ее глаза расширяются, зрачки сверкают от возбуждения.
— Сделка, — соглашается она.
Я начинаю обратный отсчет, а затем говорю ей начинать.
Камера приближает лицо Саломеи, ее окровавленную губу и фиолетовый глаз, когда она дрожит и шмыгает носом.
— Это все твоя гребаная вина, старик! Почему ты не мог оставить меня в покое? — кричит она, проклиная своего отца и называя его всевозможными именами.
Что ж, если это ее способ звучать убедительно, пусть будет так.
— Ты знаешь, что они угрожали сделать? — она продолжает кричать, ее лицо покраснело от напряжения. — Гистерэктомия. Скажи пока, пока своим наследникам, папи, дорогой. Я знаю, что не буду скучать по ним, — ухмыляется она в камеру.
Я подношу руку ко лбу, не в силах поверить, что это сообщение заставит Мейстера сотрудничать.
— Я удивлена, что видео сработало, — комментирует Сиси, присоединяясь ко мне на палубе лодки.
Все полностью готовы к тому, что мы найдем на острове, и, хотя я бы хотел, чтобы Сиси осталась, поскольку это будет опасно, я не мог помешать ей приехать.
Я знаю, что она все равно последовала бы за мной, потому что, если я что-то и узнал о ней, так это то, что в ней есть упрямство, которое придает силы любому решению, которое она принимает. Она никогда не отступает, несмотря на связанные с этим опасности, и нападение в Новом Орлеане показало мне, что так же, как я сделаю все возможное, чтобы защитить ее, так и она сделает это ради меня.
Она переплетает свои пальцы с моими, ее голова покоится на моем плече, пока мы смотрим, как лодка покидает гавань.
— Мейстер такой же меркантильный, каким я его себе представлял, — говорю я ей, украдкой бросая взгляд туда, где Мейстер сидит на палубе, скованный и в настоящее время допрашиваемый Энцо.
Переговоры с Мейстером прошли в соответствии с планом. Хотя послание Саломеи не было традиционным, оно учитывало интересы Мейстера.
Когда я разговаривал с ним, потребовалось некоторое время, чтобы убедить его, что у нас действительно есть его дочь, но после просмотра записи все следы сомнений испарились, и он согласился помочь нам добраться до острова. Он также отдал свою козырную карту, поскольку он по крайней мере дюжину раз просил убедиться, что его дочь — особенно ее матка — будет в безопасности.
Это также подтвердило, без малейшего сомнения, что Мейстер был связан с Майлзом все это время, включая все те годы, когда они втянули Мишу в свои планы и напали на мой дом. Только за это я оставляю за собой право отправить его в могилу после того, как все закончится.
— Мы так близко, Влад, — шепчет Сиси.
— Да, — натянуто отвечаю я.
Теперь, когда момент расплаты так близок, я не знаю, как ко всему относиться. Я особенно боюсь не найти Катю живой. Потому что она может быть просто оболочкой человека.
После того, как мы склонили Мейстера к сотрудничеству, то составили план нападения, и Энцо, и Марчелло вызвали нескольких своих лучших людей. Я вкратце рассказал им об эксперименте Майлза, особенно об испытаниях, которым он подвергал нас в детстве. Любой, кто воспитан на таких условиях, обречен стать смертельно опасным ублюдком — если ему достаточно повезет, чтобы достичь зрелости. И поэтому мы выбрали людей с наибольшим опытом в рукопашном бою и стрельбе.
План довольно прост.
Взяв лодку Мейстера, чтобы добраться до острова, мы спрятали на борту несколько лучших солдат. Как только мы прибудем на остров, первая задача — убрать береговую охрану и убедиться, что порт свободен. Затем прибудут еще несколько лодок, чтобы помочь с эвакуацией.
Судя по тому, что я видел на записи с беспилотника, вся больница занята, так что нам понадобится достаточно места, чтобы доставить всех в безопасное место.
Затем, после того, как все будут эвакуированы из помещения, мы совершим набег на подвал.
Сиси выдвинула хорошую идею о том, что эвакуация должна быть органичной, а не враждебной, потому что в тот момент, когда мы начнем вывозить так много людей из больницы и из подвала, то будут направлены силы правопорядка, и все окажутся под перекрестным огнем.
Вместо этого она предложила нам двоим зайти внутрь под видом персонала больницы и поднять пожарную тревогу, направляя всех к выходу, где люди Энцо заберут их и отведут в порт.
Тогда у нас будет свобода передвижения, когда мы будем разбираться с ситуацией в подвале.
— Тебя что-то гложет, — проницательно замечает она, откидываясь назад, чтобы изучить меня.
Я делаю глубокий вдох. От нее никогда ничего не ускользает.
— После стольких лет месть так близка, что я почти чувствую ее вкус. Но что будет после?
В моих первоначальных планах, мне стыдно признаться, но я не планировал жить после выполнения своих обещаний. Все это было вопросом соблюдения моего слова, данного моим сестрам, а затем…
У меня никогда не было ничего, ради чего можно было жить, и с моим одиноким существованием не было ничего, что могло бы привлечь мое внимание.
Теперь, думая о том, чтобы освободиться от клятвы и оставить все позади… Я чувствую себя потерянным.
— Мы разберемся с этим, когда придет время, — отвечает она, беря мое лицо в свои руки и призывая меня посмотреть ей в глаза. — Но я здесь. Я всегда буду рядом. И вместе мы пройдем через все.
— Ты права, — я подношу костяшки ее пальцев к своим губам, целуя каждый. — Мы будем делать это день за днем.
Ее губы растягиваются в ослепительной улыбке, которая всегда способна заставить меня затаить дыхание. Особенно учитывая, что она одета в один из тех черных латексных костюмов, которые были сшиты на заказ, а вокруг ее тела в ножнах оружие.
Я провожу пальцами сквозь обручи, удерживающие ее пояс на месте, притягивая ее к себе.
— Ты видела, как глаза Марчелло метали в меня кинжалы, когда он увидел, во что ты была одета?
— Он думает, что ты каким-то образом промыл мне мозги, — смеется она. — Он даже отвел меня в сторону, чтобы спросить, не употребляем ли мы какие-нибудь наркотики.
— Черт бы побрал Бьянку и ее длинный язык, — стону я. — Теперь я не только кажусь дисфункциональным убийцей. Но и накачанный наркотиками дисфункциональный убийца. Как раз то, что мне было нужно, — бормочу я себе под нос.
— Не волнуйся, — она ухмыляется, — я сказала ему, что ты дал мне крепкий коктейль из серотонина, окситоцина и дофамина. Он заткнулся.
Я дважды моргаю, и, прежде чем я это осознаю, на моем лице появляется улыбка.
— Дьяволица, — растягиваю я, гордость переполняет мою грудь. — Это лучшее, что я когда-либо слышал. Кажется, я влюблен, — свистлю я, подмигивая ей.
Кажется, мое чувство юмора передалось ей.
— Возможно, он что-то замышлял, — она поднимает бровь, — поскольку мы опьянены, — она наклоняется, чтобы прошептать, — друг другом.
— Сиси, — я кладу руки ей на плечи, отрываю ее от земли и решительно отодвигаю от себя. — Мы идем на войну, но, когда ты говоришь со мной своим хриплым голосом, все, что я вижу, это ты, я и кровать.
— Я думала, кровать не нужна, — возражает она, и я закрываю глаза.
Мои ноздри раздуваются, мне труднее всего контролировать себя, когда я смотрю на ее соблазнительные изгибы и то, как каждое ее движение — это чертово произведение искусства. Даже когда она поднимает палец, чтобы убрать выбившуюся прядь волос своей прически, я ничего не могу поделать с тем, как дергается мой член.