— Родственные души? — с любопытством спрашивает Лина, — Что ты имеешь в виду?
— Ааа, хороший вопрос! Видите ли, мы с Марчелло давно знакомы. Сколько там, двадцать лет?
— Влад, хватит, — скрипит зубами Марчелло, глядя на Влада так, словно хочет его пристрелить.
— Да ладно, старый друг, ты забыл наши золотые деньки?
— Ого, ты знаешь Марчелло так долго? — Каталина, кажется, не замечает напряжения между ними, ее обычный добродушный нрав сияет, когда она пытается вовлечь Влада в разговор. — Что ты можешь рассказать мне о нем? — она улыбается, не обращая внимания на надвигающуюся катастрофу, переплетая пальцы с пальцами Марчелло.
— Что могу, то могу, — лицо Влада расплывается в широкой, очаровательной улыбке. Он знает, что через Лину у него есть вход, и он использует это преимущество. — Мы были ближе, чем братья и сестры, не так ли, Марчелло? — он приподнимает бровь.
— Был ли он тогда таким же задумчивым, как сейчас? — быстро спрашивает Лина, наклоняясь над столом, ее лицо полно любопытства.
— О, даже больше. Я едва мог вытянуть из него хоть слово. Иногда мне приходилось задавать вопрос и отвечать на него тоже, — Влад смеется, и все присоединяются, поскольку Марчелло не самый разговорчивый человек. — Но у него был дар.
— Дар? — спрашивает Венеция.
Каким-то образом Владу удалось завести весь стол и заставить всех втянуться в его историю.
— Да, дар к искусству. Он прекрасный скульптор. Вы бы видели его работы, — Влад качает головой, поджав губы и издавая скорбный звук. — Жаль, что он бросил это занятие.
— Влад, прекрати, — голос Марчелло низкий, и я улавливаю в нем оттенок угрозы.
— Искусство? Правда? О, Марчелло, ты должен мне показать. — взволнованно говорит Лина.
— Может быть, в другой раз, — бормочет мой брат.
— Да, ему нужны очень специфические материалы, — Влад откидывается на спинку кресла, на его лице выражение удовлетворения.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лина, нахмурившись, глядя между Владом и Марчелло.
— Что именно, Марчелло? — наклоняет он голову в сторону, задирая подбородок вверх, словно осмеливаясь ответить моему брату. — Язык предателя, кожа обманщика, г…
— Хватит! — рука Марчелло ударяет по столу, и все внезапно замолкают.
— Язык предателя? — спрашивает Клаудия, ее глаза расширились.
— Влад, да поможет мне Бог, я сделаю то, что обещал, — говорит Марчелло, угроза звучит безошибочно.
— Видишь, вот о чем я говорю. Ты и твой бог… — Влад качает головой, глубоко вздыхая, — так вот ради кого ты меня бросил? Видишь ли, я не понимаю этого дела с богом. Воображаемые друзья — это не так весело, как ты думаешь.
— За этим столом сидят дети, Влад, веди себя прилично, — говорит ему Марчелло, прикосновение Лины — единственная ниточка, удерживающая его от срыва.
— Дети есть дети, пока они не перестанут быть детьми, — туманно отвечает Влад, его губы окрасились в красный цвет от вина.
Мой взгляд останавливается на нем, и мне становится все труднее притворяться, что я его не знаю или что я не знаю о его присутствии в этой комнате. Мне достаточно взглянуть на его широкие плечи, на то, как сжимается его горло, когда он глотает, как слегка дергается его кадык, или как впадина на его шее вызывает у меня желание провести языком по ней, капнуть туда вина и вылизать его дочиста.
Черт, почему я должна быть такой распутной?
Я не знаю, в чем его игра, и почему он намеренно будоражит моего брата, ведь ясно, что он жаждет смерти. И глядя на Марчелло, я понимаю, что это лишь вопрос времени, когда он сорвется.
Взгляд Влада перемещается по столу, пока не останавливается на мне.
— А сколько лет сейчас нашей имениннице?
— Двадцать один, — отвечаю я, прищурившись. Он прекрасно знает, сколько мне лет.
— Это значит, что она может легально пить алкоголь, не так ли? — он встает, берет с собой бутылку и два стакана. Он ставит один передо мной, наполняя его до краев, а затем делает то же самое со своим.
— С днем рождения! — Влад звенит бокалами, прежде чем сделать глоток из своего, его глаза не отрываются от моих.
Я беру свой бокал, подношу его ко рту. Но как только жидкость попадает на губы, рука останавливает меня.
— Тебе не нужно пить, Сиси, — говорит Марчелло, уже попросив Клаудию и Венецию сесть рядом с Линой. — Влад уезжает.
— Она теперь совершеннолетняя, Марчелло. Это ее выбор — пить или не пить, — ухмыляется он, его язык высовывается, чтобы облизать губы.
Я глотаю.
Дьявол.
Он точно знает, что делает.
— Тебе нужно уйти, Влад, — говорит ему Марчелло. — Я понимаю, что тебе скучно, и ты без друзей, и все такое, но я больше не буду тебе повторять. Держись подальше от моей семьи. — Он скрипит зубами, забирает у меня стакан и ставит его на стол, жидкость держится на краю и проливается на белую скатерть, покрывающую стол.
— Черт, Челло, ты превратился в большого плохого волка. Ты боишься, что я сорву этот цветок? — он кладет руку мне на плечо, и я слышу чей-то вздох за столом.
Все происходит в замедленной съемке.
Входит официант и везет на тележке огромный праздничный торт. Рука на моем плече исчезает в тот момент, когда Марчелло скручивает Влада, отбрасывает его от меня и бьет по лицу.
Лина закрывает глаза Клаудии, а Венеция выглядит странно заинтригованной.
Влад даже не реагирует и не сопротивляется, принимая удар, его тело откидывается назад и врезается в мой торт.
Мой рот открывается в беззвучном звуке, когда я вижу, как половина лица Влада приземляется на торт, разрушая все.
У Марчелло самодовольное выражение лица, когда он смотрит на Влада, и впервые за все время мне надоели они оба.
— Хватит! — я встаю, становясь между ними, пока конфликт не разгорелся. — Это ужин в честь моего дня рождения, а вы оба его портите, — говорю я, мой голос серьезен. — Ты, прекрати бить людей, — указываю я на Марчелло. — А ты, — обращаюсь я к Владу, — перестань просить, чтобы тебя били!
— Я? Прошу, чтобы меня били? — Влад поправляет себя, верхняя часть его костюма полна торта, еще больше падает с его щеки.
— Стоп! — мы с Марчелло говорим одновременно.
Я едва сдерживаю улыбку, когда вижу крем на лице Влада, и просто качаю головой.
— Вот как это будет происходить, — говорю я, глядя на всех. — Ты успокойся, — обращаюсь я к Марчелло, — а мы пойдём и приведём себя в порядок. После этого все будут вести себя хорошо, и мы спокойно съедим то, что осталось от торта. Думаешь, ты сможешь это сделать?
Я почти на пределе своих сил, и на это есть только одна причина.
— Ты никуда с ним не пойдешь, — останавливает меня Марчелло. Я поворачиваюсь к нему, давая ему свое самое бесстрастное выражение лица.
— Я буду в порядке, — говорю я, — если он попытается что-то сделать, то я просто дам ему еще торта, — мои губы подергиваются, — кажется, он отлично затыкает рот.
— Эй, я здесь, — вмешивается Влад, но прежде чем он успевает оскорбить моего брата еще больше, я хватаю его за руку и веду в ванную, закрывая за нами дверь, чтобы нас никто не беспокоил.
— Что с тобой не так? — шиплю я на него, когда мы наконец остаемся одни.
— Ты меня подставила, — тихо отвечает он, засунув руки в карманы.
— Что ты имеешь в виду? — я хмурюсь.
— Мы должны были встретиться. Точнее, час назад, — говорит он, показывая мне свой телефон и сообщения, которые он мне отправил — их довольно много.
— У меня нет с собой телефона, и мы ничего не планировали.
Он бормочет что-то под нос, чего я не могу понять, но с его получистым лицом я даже не могу воспринимать его всерьез.
— Так вот почему ты пришел сюда, готовый к войне? — спрашиваю я, проводя пальцем по его лицу и пробуя немного крема.
— Ты меня подставила, — вот и все, что он говорит. Как угрюмый мальчик, он дуется, глядя куда угодно, только не на меня.
— Я не подставляла тебя. Я даже не знала, что мы должны были встретиться, — выдыхаю я, немного раздраженная текущими обстоятельствами.