- Вижу, тебе уже не терпится,- злорадно вымолвил Гуанмин, беря один из приборов с тележки и, подойдя ко мне, с усилием засунул его мне внутрь.- Поверь мне, то, что я буду делать с тобой сейчас, ты будешь вспоминать, как счастливые моменты, потому что тот, кто купит тебя, не будет церемониться и испробует на тебе все свои игрушки. Ведь ты так похожа на его обожаемую Мару...
Услышав это имя, я дернулась и посмотрела на офицера Луна широко-распахнутыми глазами. Так вот в чем дело! Какая банальщина! В одно мгновение мне стало скучно и неинтересно.
- Но ты не легендарная Мара,- вдруг изрек Гуанмин, беря с тележки еще один прибор, поменьше, и, щедро смазав его, засунул мне в задний проход так, что у меня из глаз чуть не посыпались искры. Никакого удовольствия я уже не испытывала, лишь дискомфорт, когда тебе что-то мешает и присутствует стойкое желание избавиться от этого неприятного ощущения как можно быстрее. А мужчина тем временем продолжал.- У настоящей Мары, на правом бедре, небольшая татуировка.
Ах, да. Татушка. Я хмыкнула про себя и почти ликовала. Как хорошо, что мне хватило тогда ума, полтора года назад, не сделать эту злосчастную тату, на которую меня уговаривали некоторые однополчане. И я сделала вид, что набила татуировку, но никому ее не показывала.
Так родилась еще одна легенда, правда ложная, но теперь эта ложь сослужила мне хорошую службу. Иногда ценность имени и человека слишком преувеличена, а страдания выпадают с лихвой. Узнав во мне Морану, неизвестно где бы я сейчас была – под этими нелепыми пытками, или же в сточной канаве, изуродованная и мертвая.
Однако, в отличие от меня, Гуанмин, кажется, получал удовольствие от процесса. И чего он добивается? Неужели это и есть глупая дрессировка? Тогда стоит подыграть слишком гордому офицеру и удовлетворить его эгоистические амбиции. В какой-то момент я начала стонать и сделала вид, что кончила. Но Лун оказался прозорливым человеком и сразу раскусил меня.
- Что ты творишь, идиотка?- злобно процедил он сквозь зубы.- Неужели ты думаешь, что я не отличу фальшивку?
- Если так,- наконец подала я голос, впервые, за все временя.- Тогда вы видите, что мне неприятно.
- Странно, что даже наркотик не помогает,- пробурчал тихо Лун, хмуро уставившись на меня.
- Слишком много насилия,- проговорила я бесстрастно.- Чтобы хоть что-то почувствовать.
- Насилия?- задумчиво произнес Лун, неосознанно закусив нижнюю губу. Странный жест, который удивил меня. Но не успела я подумать об этом, как Гуанмин, сняв с головы фуражку, вдруг почти нежно коснулся моего лица и, приблизившись, прошептал:
- Если укусишь, я убью тебя.
После этих слов он покрыл мои губы поцелуем, настойчиво и ласково проникая своим языком в мой рот, вынуждая тем самым отвечать на его поцелуй.
Не знаю, что со мной вдруг случилось, но от этого мое тело покрылось мурашками, и новая волна томления накрыла меня, поднимаясь с низа живота к желудку, по мере того, как офицер Лун продолжал нежно и страстно целовать мои губы. И стоило ему приласкать меня там рукой, как я тут же отреагировала. Мое тело содрогнулось от вспышки, что взорвалась внутри меня, от чего я громко застонала и закатила глаза от блаженства.
- Так-то лучше,- довольно выдохнул Гуанмин.
У него было учащенное дыхание, его лоб блестел от капелек пота. Он потрудился вынуть из меня все игрушки, бросив их на тележку, а сам расстегнул ремень своих брюк и молнию. Теперь он тоже хотел удовлетворения.
Я почти не обращала внимания на копошащегося рядом Луна, то как он быстро справился со своим напряжением с помощью моего тела. Я лишь могла слушать гулко стучащее сердце в ушах и пульсирующую промежность.
Как же давно я не испытывала подобного! Этот китайский офицер воскресил в моем теле воспоминания, которые были похоронены под насилием, горем и тренировками, сражениями и просто отвращению к мужчинам. Но сейчас простой поцелуй и нежные прикосновения были эффективней любого наркотика и игрушек, так как уже давно не испытывались мной.
Эти ощущения были настолько волнительными и потрясающими, словно это происходило впервые в моей жизни, будто я попала в умелые руки любимого человека, который способен доставить неземное блаженство. И если бы не путы, сдерживающие мои руки и ноги, я бы наверняка обняла Гуанмина и прижалась к его груди, наплевав на то, что он захватчик и враг. Мара впервые была довольна, взглянув на мужчину затуманенным взглядом, при этом сглатывая вожделенно.