Привод самок на борт для различных утех был запрещён, если только не попадал под особо оговоренный список случаев. Вербовать самок в команду разрешалось, но только если самка обладала знаниями в какой-нибудь научной сфере, например, имела познания в медицине или морской навигации, что в нынешнем веке не было такой уж и редкостью. При этом, если кто-то из матросов желает забрать на борт возлюбленную, или же если какая-то самка сама попросит увезти её «с борта или порта», то каждый такой случай должен рассматриваться «офицерской коллегией» отдельно. Всего же было введено почти полсотни правил, касающихся различных аспектов пиратской жизни, не считая при этом делёжа добычи, который оговаривали отдельно. К последнему отнеслись даже слишком серьёзно, и четвёрка за столом спорила так, что под конец Джереми принялся потрясать рогами, а Томас вонзил когти в столешницу. Впрочем, обошлось без кровопролития, хотя Оливеру и пришлось отвесить хороший подзатыльник канониру.
Правила по дележу награбленного вызвали вопросы почти сразу. Большинство членов экипажа присоединились к бунту только из-за недостатка средств, и удержать их тоже можно лишь деньгами. Но выплачивать им зарплату при неумеренной и неуравновешенной жизни пиратов было невозможно. В то же время, за нарушение устава корабля следовало ввести денежный штраф, который в большинстве случаев отрезвляет лучше телесных наказаний, а для отличившихся в бою необходимы премии, чтобы стимулировать других на подвиги. Томас, который в своё время плавал на каперском бриге «Бонавентура», предложил было обычную для пиратов систему наград, но она со своей недосказанностью и произволом не подходила для полу-военных порядков на «Адаманте». Наконец, как и в ситуации с уставом, звери выбрали компромисс: так как на пиратском судне обычно существовало деление на «господ» и «чернь», то такую же систему решено было ввести и на фрегате.
К «господам» по уставу относились капитан, квартирмейстер, боцман, рулевой, старший марсовый, плотник, кок и доктор. Они получали не только более высокий процент от добычи, но и делили между собой одну четвёртую часть, из которой также предполагалось награждать особо отличившихся в бою. Остальное разделялось среди экипажа поровну. Лучшее оружие и лучшая одежда доставались тому из матросов, кто первым бросился на борт вражеского корабля. Лучшая выпивка была положена канониру, первым обстрелявшим цель, независимо от результата стрельбы. За ранения, кроме тех, которые Оливер со всей своей щепетильностью определял как «царапины» (то есть, не требовавшие присутствия священника у постели раненного), предлагалось серьёзное увеличение доли. С пленниками, захваченными на борту вражеского корабля, велено было обращаться учтиво, насилие в их отношении не допускалось, а если у кого-то из пиратов разыграется меховой шарик по отношению к самке или самцу, то он подлежал немедленной кастрации. Ну и конечно же, было оговорено, против каких стран будет сражаться фрегат — против Фландрии, от которой ждать добра не приходилось, Эспантилии и парочки мелких островных государств вроде островов Республики Каригии, на территории которой львами и гиенами свободно пожиралось мясо травоядных. Боевые действия против Портфранса и Мустанской Империи Кристиан решил не вести, и друзья поддержали его в этом решении.
Наконец, спустя почти полтора часа, все правила были оформлены, переписаны и представлены членам экипажа. Вопреки опасениям, команда не роптала: к дисциплине они привыкли, список наград, поощрений и штрафов их вполне удовлетворил, и на место «господ» на борту «Адаманта» никто не покусился. Кристиана такое доверие вдохновило на то, чтобы немедленно вскрыть запасы вина и рома, так что к закату, когда корабль подошёл к Мириену, трезвыми на нём осталась лишь маленькая горстка зверей…
После оформления стоянки, Оливер и Джереми взяли корабельную кассу и спустились на берег, прихватив с собой десяток матросов в качестве рабочих лап и охраны: необходимо было пополнить экипаж «Адаманта» новыми членами, и договориться об утренней поставке выпивки, которой на борту осталось совсем немного. Робби Йорк по поручению Кристиана отправился в дом губернатора и передал тому письмо, в котором Кристиан цветасто, и, возможно, слишком витиевато извинялся за то, что по причине болезни не может прибыть лично; однако, он готов засвидетельствовать своё почтение и заверить Тара-пашу в том, что «Адамант» не доставит ему хлопот, и отчалит сразу же после погрузки необходимых припасов. Тара-паша в ответном письме сообщил, что «Адамант» волен оставаться в порту сколько угодно, и что команде этого судна не грозит никакая опасность в его водах. Правда, насчёт последнего он солгал. Губернатор Тарабус прекрасно понимал, каким образом фландрийский корабль вдруг оказался у его пристани, и Кристиану повезло, что он был пьян в тот вечер: в доме губернатора его непременно прирезали бы, после чего ящеры захватили бы «Адамант». Атаковать же судно с большой командой, хорошей артиллерией и с капитаном на борту Тарабус не решился — знал бы он, что Кристиана сейчас не разбудит и огненная гиена!
*
К полуночи волк и олень вернулись на борт корабля с пополнением — в тавернах на берегу они набрали новых членов для своей команды: пятерых хищников, шестерых травоядных и тройку ящеров. Эти матросы сразу же заступили на ночную вахту, сменив пьяных и сонных зверей. Разбуженный Томас, ворча и рыча, проверил, заряжены ли орудия, после чего снова лёг спать, послав к чёрту на рога «бога, дьявола и одного рогатого кретина». После такого пожелания «рогатый кретин» тоже отправился в свою каюту, отдохнуть перед завтрашним днём, и лишь Оливер продолжал выстаивать на палубе до глубокой ночи, трезвея и проверяя, как ведут себя новички. Но когда диск луны пошёл на снижение, волк зевнул, потянулся и пошёл на корму. Едва не споткнувшись об Робби Йорка, уткнувшегося носом в бок Артура и мирно посапывающего во сне, квартирмейстер скользнул в огромные двери капитанской каюты и прикрыл их за собой.
Каюта была едва-едва освещена слабым светом луны, поэтому Оливер зажёг стоявшую на столе свечу. В её слабом жёлтом свете он увидел своего капитана — Кристиан лежал на кровати мордой вниз, укрывшись мундиром, и держа в правой лапе пустую бутылку из-под кальвадоса. Оливер вздохнул, покачал головой и громко кашлянул. Затем ещё раз. И ещё. На четвёртый раз Кристиан приоткрыл глаза и тут же зажмурился.
- Аргх… Чёрт побери, кто здесь?
- Только тот, кто и должен здесь находиться.
Кристиан поморгал и, кажется, наконец-то узнал волка. Тот улыбнулся в ответ на затуманенный взгляд лиса. А тот резко сел, отчего его мундир упал на пол.
- Оли… Ты чего? Что-то случилось?
- Нет, ничего не случилось. Просто команда спит, Крист. На борту сейчас нет никого, кто мог бы нам помешать…
Лис изумлённо посмотрел на него и поднёс бутылку ко рту. В этот же момент Оливер отшвырнул свою шляпу в угол, решительно шагнул вперёд и схватил своего капитана за грудки. Ошарашенный таким поведением Кристиан отнял бутылку от пасти и уставился на своего квартирмейстера какими-то полупустыми глазами, которые прояснились, когда волк быстро наклонился к нему и лизнул в щёку. Казалось, этот жест вывел Кристиана из состояния растерянности и похмелья. Он встрепенулся и внимательно посмотрел на самца, который в ответ склонил голову набок.