Потеряв свои базы и оставив Севастопольские бухты, корабли прибыли, хотя в условный, но тыл, к берегам живописного Кавказа.
Экипаж теперь мог безпрепятственно сходить на берег и проводить свой досуг среди гражданского эвакуированного и бежавшего населения, из оккупированных немцами Украины, Белоруссии и новых Прибалтийских республик.
Моряки старались использовать каждую минуту своего давно заслуженного отдыха.
А в это самое время, в самом Севастополе, за развалины все еще шло, хотя с ослабевшей силой сопротивление уже не армии как таковой, а групп и отрядов.
Моряки еще защищали городские руины, где уже не было ни улиц, ни жилых домов, а только могильные холмы погибших...
Враг так-же нес большие жертвы, но он имел резервы и безболезненно ими заменял выбывших солдат, стремясь скорее задушить гарнизон.
* *
*
Тральщик „ЧЕ-27'\ на который я попал по случаю ранения, тралировал вражеские мины далеко от берегов полуострова.
Этот корабль до последнего времени не имел еще поражений и шел уверенным ходом, прощупывая глубинными бомбами каждое подозрительное место.
Но вражеских мин нигде нс обнаружил, хотя и неплохо искал их в подводном царстве.
Мне припоминается моя последняя ночь на этом корабле, в семье тралираторов. Ночь эта была особенно темная, словно решившая укрыть от экипажа корабля зловещие мины и своим мраком заслонила даже саму мачту судна.
Эта непроглядная темень и вой ветра, невольно нагоняли особенно на молодых минеров прибывших на корабль недавно, хандру.
Среди них шел тихий разговор о суше, где можно твердо стоять на ногах, а не качаться всем телом круглые сутки.
Действовала эта темень и на старых моряков. Они знали, что в такую предательскую ночь не один уже корабль подорвался на вражеской мине.
Неожиданно это душевное томление и разговоры нарушил громкий голос новичка сигнальщика Крамского, только что сменившегося со своей вахты:
— Товарищи* — крикнул он. — Завтра ведь день первого мая!.. День весны и солидарности всех трудящихся!...
Сознание, что маленькая семья тральщика дожила до мая, пройдя через грозные дни 41-42 годов, вселило и давало каждому новую энергию и новую надежду, что скоро весь ужас, который пришел вместе с Гитлером на
нашу родину, сгинет и что все вернутся, наконец, в свою домашнюю родную семью.
Моряки начали поздравлять друг-друга с праздником весны, забыв на время о металическнх убийцах, прятавшихся в морской глубине.
А на заре вся команда запела первомайскую песню, хотя это строжайше запрещалось в военное время.
Звуки песни эхом разносились по кораблю, замирая вдали морского поля. Песня эта говорила о том, что кроме смерти витавшей над морем — где то есть и мирная жизнь и мирный труд...
Отдав первомайскому дню свой прощальный салют, моряки снова заступили на вахту...
Командир тральщика поблагодарил команду за организованность и дисциплину. Я-же. в свою очередь напомнил минерам, как 23 марта тральщик „С-17”, на котором плавал и я, подорвался на мине. Десять человек погибли, меня же Всевышний оставил в живых.
Морская мина это — шарообразная металнчсская бомба, по своему взрывчатому материалу и разрушительному действию, ничем не отличающаяся от авио-бомбы. Разве только, что она не бросается с воздуха, а качается 8 воде на поплавках и молча ожидает свою жертву. В то время, как авиационная бомба в своем полете - режущим. все наростакицим визгом и шумом напоминает о себе заблаговременно, морская - - молчит и ждет.
Морские мины бывают разных размеров н ставятся на разных глубинах, в зависимости в каком бассейне она ставится и для каких кораблей предназначается.
Взрыв ее, как правило происходит в полной зависимости от ее погружения в воду и тех проходящих паров сжатия, которые вырабатываются самим морским течением.
Жертвой такого скрытого морского чудовища и был наш тральщик „С-17”, который, не смотря на свое предназначение вылавливать эти скрытые снаряды, сам наскочил правобортовым килевым основанием на мину.
Последняя дала только две пробоины в одном отсеке тральщику, но от сильного толчка, в трюме взорвались и боеприпасы.
Этот взрыв, не столько причинил вреда самому стальному организму корабля, сколько самому экипажу.
В этой аварии десять человек из экипажа были смертельно ранены. Само судно, при помощи буксира дошло до базы укрытий, где и было отремонтировано заново.
Я просил не забывать погибших товарищей и честно выполнять свой долг перед отчизной, напомнив нм. что впереди нас ожидает еще много боевых походов, которые потребуют не одну еще жертву во имя Нахимовского флота н самой защиты России.
Закончить своих пожеланий я не успел. Со скоростью весеннего ветра, на тральщик наскочил шквал и врезаясь глубинным килем, задержал нормальный ход судна.
Корабль начало так сильно бросать, что он то и дело ложился на крен. А медлительность на воде равна смерти.
Выполняя команду капитана корабля, матросы стойко сопротивлялись силе ветра и летевшей полосе штор-
ма. И это хорошо знает любая судовая команда, побывавшая в штурмующем море.
Судно, скрипя всем своим железным телом, то почти совсем скрывалось в морской бездне, то выносилось на поверхность холмообразного водного пространства, но все же властно разрезало гребни водных гор.
Только на второй день мая ветер заметно утратил свою силу и стал утихать, а само море спрятало свое суровое лицо.
Северный ветер сменился теплым восточным течением. Небо прояснилось и тучи рассеялись.
Грозные десятибальные волны-валы исчезали и морская поверхность, словно начала отдыхать, после своего гнева.
Но сам тральщик, все еще продолжал качаться и эта лихорадочная судорога казалась бесконечной.
Его носовая часть содрогалась и продолжала уходить в водную пучину, напоминая экипажу, что шторм еще не совсем оставил корабль и он, взбудоража море, снова может обрушиться на судно.
Но на этот раз, буря ушла и судно могло держаться мест тралирования.
После пронесшегося шторма, хотя и трудно было находить заминированные морские поля, в такое время можно было ожидать, что не сам тральщик обнаружит врага, а наоборот мина его, но опытность черноморцев н после буреломного ветра помогла судну находить блуждающие подводные чудовища и экипаж корабля расстрелял не один десяток мин глубинными бомбами.
После выполнения своего боевого задания экипаж получил от командования приказ вернуться на новую базу, поблизости города Поти, что тральщик „ЧЕ-27” и сделал, ожидая нового поручения.
Я-же, по прибытии в Поти был немедленно вызван в штаб торпедных катеров к получил новое назначение.
t 9
*
„Поверьте мне, как и я вам”, сказал командир дивизиона.
— Вам необходимо добраться незамеченным к вражеским судам и рассеять нх строй берегового обстрела.
— Наше командование дает вам это поручение, как опытному моряку и уверено, что вы его выполните.
— Есть, товарищ командир!
Другого моего ответа командование и не могло ожидать. — Доверие ваше будет оправдано, это мои долг перед флотом. Моему успеху может помешать только смерть.
Это ответственное боевое задание с одной стороны мне льстило. Его дали не морскому волку, прошедшему на морях десятки лет службы, а совсем молодому офицеру. Кроме того, я горел желанием, как можно больше принести врагу вреда и пользы для своей родины.
Но с другой стороны это задание и страшило меня. Сумею ли я с честью выполнить боевой приказ? Сумею ли подойти незамеченным к вражеским кораблям, которые, хотя и оккупировали нашу страну, но всегда были на-чеку...
Опьяненные успехом на суше, -немцы расширили свои действия и на Черном море.