Я восхищенно рассматривала вид из окна с одиннадцатого этажа, когда до меня начинала доходить суть происходящего. Я повернулась к довольным родителям, которые размахивали руками, рассуждая, что где можно поставить, какую мебель купить и, где должен стоять диван, и расплакалась. Мама затихла, обернулась и подошла ко мне, обнимая за плечи.
– Ну, что ты? Помнишь, как мы мечтали, проезжая мимо стройки? Вот бы… А теперь, вот, – и она протянула руку, обводя ей по комнате, в которой мы стояли.
– Помню, – улыбаясь сквозь слезы, согласно кивнула я. – Это от счастья.
– Вот и хорошо.
Все закрутилось очень быстро, оказалось, что квартиру можно взять в кредит, а первоначальный взнос от продажи бабушкиного жилья есть. Я очень хотела радоваться, как радовалась за меня Миланка, которая тоже жила в обычном пятиэтажном доме с газовой колонкой на кухне, но меня все время останавливали мысли о Ярославе. О том, что я не смогу его так часто видеть, и, как бабушка тут привыкнет одна. Но бабуля уверяла, что скучать ей будет некогда, она уже познакомилась здесь с двумя пенсионерками, и они часто с приходом тепла сидели на лавочках и болтали обо всем. Точнее бабуля собирала новые сплетни о жильцах. А еще, я думаю, она продолжала подкармливать Гордеева и болтать с ним.
Так что в водовороте всех этих новостей учебный год незаметно закончился, я и родители порадовались, что у меня только одна четверка в году по геометрии, которая давалась мне то легко, то совсем сводила с ума. Раньше мне помогал Ярослав, а теперь приходилось корпеть над ней одной и выходила не очень. Мама бубнила, что я могла бы и лучше учиться, на золотую медаль вытянуть, но вытягивать не хотелось. Меня больше интересовали книги, история и мои почеркушки в дневник. Мама недовольно вздыхала, когда я ей об этом говорила, напоминала, что с историей я в жизни не заработаю большие деньги, но потом отвлекалась на переезд и ремонт и отставала.
Лето пролетело быстро и наш переезд в августе собрал возле дома всех зевак. Кто-то желал хорошей дороги и прекрасно устроиться. А кто-то откровенно злобно зыркал в нашу сторону и завидовал. Гордеевых я не видела больше месяца, а Ярослав не показывался целое лето. Я тосковала, но спросить у тети Наташи не решалась. Ждала начала учебного года, в школе мы точно должны были пересечься с ним. Я свою отказывалась менять, так что первого сентября меня потряхивало. Девятый класс, Огэ, старшеклассники, у Гордеева уже выпускной класс, а еще я согласилась выступать не линейке и тряслась от того, что могут засмеяться или что-то крикнуть во время выступления.
Ярослава я заметила сразу, они стояли за школой и дымили. Фу, опять эта мерзость. Пришлось еще мимо пройти, вздрогнуть от их громкого хохота и ускорить шаг. И все же я успела рассмотреть, как вытянулся Яр, как он окреп, что белая рубашка обтягивала его широкие плечи. Девочки в их компании старались уловить его взгляд, а он будто пытался быть выше всего этого, словно мистер Дарси, про которого я читала книгу летом.
С Миланкой мы встретились у входа и крепко обнялись, так соскучились за лето, что не хотелось отпускать подругу. Хотя с ней мы виделись несколько раз, да и переписки ВКонтакте никто не отменял. Мы делились всем, что происходило в жизни, а теперь у нас, наконец было время, чтобы все рассказать лично. Только сначала предстояла линейка и стихотворение, которое я согласилась рассказывать.
Но все прошло отлично, я, выдохнув, помогала собирать оборудование завучу и учителям, которые готовили праздник. Миланка тоже помогала, только все больше болтала с одним из одноклассников Ярослава. И я, как раз подошла к ним, чтобы передать коробку с проводами, когда подошел Гордеев. Я засмотрелась на него и чуть не уронила коробку, думая, что его одноклассник уже ее держит. Яр подскочил и помог, наши взгляды встретились, я замерла, облизывая губы. Его кадык дернулся, ухмылка исказила черты лица.
– Лёх, хорош болтать, не видишь дева в беде, – озорно проговорил он, отбирая у меня коробку и толкая в бок одноклассника.
– А, ой. Прости, Женёк, – прозвучало в ответ.
Ярослав скривился на это, посмотрел на меня, словно решался что-то сказать или обдумать, его взгляд остановился на моих глазах, а потом он моргнул и отвернулся.
– Гордеев, ты идешь или нет? – тут же послышался голос симпатичной блондинки из их класса.
– Иду… Сейчас… – нехотя ответил он.
Миланка смотрела то на меня, то на Гордеева, приподнимая брови и будто спрашивая, что происходит. Но я и сам не могла понять, зачем Яр задержался возле нас. Но он не двигался, предлагал помощь заучу, а та в свою очередь загрузила его колонками. Он улыбнулся мне, а потом вдруг сказал: