– И что же она могла такого наговорить? – скептически поинтересовалась я.
– Да, ничего такого, чего бы я о себе не знала. Что я недалекая девушка, что пытаюсь тебя вести не по той дорожке. Что тебя ждет большое будущее, а я мешаю его строить. Что она не хочет, чтобы такие подружки крутились вокруг меня. Она была бы рада, если бы со тобой дружила лучшая ученица с потока или что-то вроде того. Чтобы ты занималась наукой, а не всеми этими… Она совершенно не понимает, зачем нам студсовет и все эти танцульки и выступления.
Я горько вздохнула, борясь с комком в горле. Ведь именно то же самое и мне мама говорила, когда решила, что Карпова на меня негативно влияет. Потому что я пыталась скрыть от нее какие-то наши встречи и занятия в студсовете. Не врала, но старалась не рассказывать, чем занимаюсь помимо лекций и зачетов.
– А, когда ты начала встречаться с Женей, она вроде как стала ко мне снисходительнее относится. Даже позвонила мне, чтобы узнать, кто он, кто его родители и, как ты к нему относишься. Честно говоря, я сначала даже завидовала, что ваши родители не против, что вы встречаетесь. Потом я стала думать, что я вообще не вписываюсь в вашу жизнь, но ты всегда говорила, что тебе, как раз не хватало т акой подруги, и я верила.
– Вот только ничего мне не рассказывала. Кать, как же так. Ведь я доверяла тебе. А сейчас, мне кажется, что ты все это спланировала, чтобы что? Отомстить мне? Маме моей?
– Что?! Нет!
Мы обе замолчали. Я не знала, что и думать обо всем этом. Оказалось, что моя мама не только пыталась контролировать меня, но и моих друзей и даже мальчика, который мне нравился с девства.
– Я, конечно, виновата, что не стала рассказывать тебе про Женю. Но я думала. Знаешь, когда я видела вас с Гордеевым в студсовете, как вы спорили и подкалывали друг друга, мне казалось, что между вами что-то есть. Даже после твоих рассказов, что он обидел тебя, я все равно думала так. Ведь не знала подробностей. Но теперь, когда он мне рассказал, как все было, я думаю…
– Стоп! Не надо… Оставь эти мысли при себе. Понятно, что ты думала все как-нибудь решится и ты тут подсуетишься и вот… Но Гордеева я теперь еще больше презираю за то, что он согласился на все это.
Я встала из-за стола, потому что не считала больше уместным его вести. Мне хотелось просто уйти, свернуться где-то комочком и плакать о том, что у меня почему-то опять все не как у всех.
– Нет, пожалуйста, – Катя тоже встала. – Только не вини Ярослава. Он не знал про Женю. Я просто рассказала ему, что ты собираешься замуж. Сказала, если он что-то чувствует к тебе, то это последний шанс рассказать об этом.
Я положила руки на стол по сторонам от чашки, внимательно изучая Катино лицо, мне хотелось забраться к ней под кожу и понять, почему она пыталась так манипулировать нами. Ей это зачем было нужно? Я ждала ответа, но не хотела слышать то, что предполагала она мне может сказать.
– Он только тогда и согласился. Думаю, он правда чувствует к тебе что-то. Точнее, хорошо, я должна сказать, а то ты опять подумаешь, что я умолчала…
– Нет, сейчас я ничего не хочу слышать. Ничего. Спасибо и так хочется повеситься от всего, что узнала.
– Ты же не серьезно?.. – встревожилась она.
– Нет, просто хочу побыть одна.
Больше ничего не говоря, я развернулась и побежала по лестнице вниз. В груди так давило, в горле стоял ком, и мне лишь хотелось куда-то убежать, и бежать так долго, чтобы эти чувства остались здесь, а мне стало легче. Но я знала, что ночью мне бежать некуда, можно только вернуться на берег, да рассказать о своих чувствах морю. Возможно, оно подарит мне надежду на то, что все как-то само собой станет вновь хорошо. «Надежда», как говорится, умирает предпоследней.
Я выскочила во двор, но дальше убежать не получилось, послышались голоса. Один принадлежал Женьке, который кричал какие-то прощальные слова новым знакомым, нашим соседям по коттеджу. Его пьяные возгласы вызвали какое-то отвращение. А потом послышался голос Вали, и кулаки сами собой сжались. Последним я услышала Егора, который подгонял друзей, напоминая, что пора всем спать. Я сглотнула ком в горле. Наверное, и Егор ничего не знал, как и я, выглядел идиотом в глазах этих двоих. А они за нашими спинами вытворяли то, что не могли дать им мы.