И я ответила, сначала не смело, а потом так же неистово и жадно, отдаваясь этому напору. Потому что ничего такого я никогда и ни с кем не испытывала. Потому что это был Он.
– С ума сойти… – между поцелуями услышала я его хриплый голос. – Я уже и не помнил, как это. Женя, Женечка…
Его ладони держали мое лицо, словно я могла исчезнуть, если он отпустит. А я обнимала его за плечи, боясь отпустить. И чувствовалась такая легкость, невесомость, словно уносишься вместе с тысячами звезд и смотришь с неба на то, какими мелкими были наши проблемы по сравнению с тем, что всегда таилось у нас внутри.
Но сказочным мгновениям так редко удается продлиться долго. Вот и у нас все закончилось быстро и торопливо. На балкончике появилась Ангелина, которая то ли присвистнула, то ли произнесла что-то, руша стену легкости вокруг нас, возвращая в реальность, где все слишком трудно и неправильно.
– Простите, – с усмешкой произнесла она, пока мы прижатые лбами друг к другу пытались отдышаться и прийти в себя. – Я сейчас уйду…
Она бубнила еще какие-то банальности, но я вдруг поняла, что все это мерзко и не к месту. Ярослав пьян, я зла на своего парня. Мы наговорили друг друга слишком много того, о чем сначала стоило бы подумать. Но нет, мы просто снова целовались, не решаясь притормозить с чувствами.
Яр пытался найти мой взгляд, но я не поднимала глаза, только протолкнула между нами руки и попыталась высвободиться из объятий.
Глава 14. Дневник ласточки (часть 1)
Минуту назад я прыгал по облакам седьмого неба от затапливающих меня чувств, надеясь, что этот момент продлится как можно дольше, но нет. Вот он я - сижу на ступеньках в полной…
Женька сбежала, как только услышала голос этой несносной Ангелины. Она тут же, словно, заледенела, оттолкнула меня и, нырнув под руку, сбежала в дом. А я остался стоять у стены, касаясь прохладной штукатурки лбом, чтобы прийти в себя.
– Я не собиралась мешать, – затараторила Лина. – Просто хотела закрыть дверь на ночь, но услышала голоса и… в общем,.. конечно, это не мое дело…
И вот я уселся на ступеньки, выслушивая ее оправдания, пока сам все еще мысленно сходил с ума от запаха, вкуса и податливости Женьки, которая так же наслаждалась всем этим.
– Слушай, я просто… Треш какой-то… Все просто… ладно, я пошла спать и закрываю деверь. Сиди здесь сколько хочешь.
На самом дела, я и не слышал, о чем она там говорила. Просто бездумно пробормотал:
– Окей. Давай.
Лина ничего не понимала, она даже не представляла, что для меня значил этот поцелуй. Что значили слова Жени и ее взгляд.
Я прикоснулся к губам и закрыл глаза. Она меня любила…
Воспоминания уносили в прошлое, в детство, в первые воспоминания, где всегда была она. Все эти разговоры, что мы будем мужем и женой, смешное повторение на взрослыми повадок семейной пары: поцелуи в щечку, ходить под ручку, делать вид, что расходимся на работу(мы ходили в разные сады, Женька посещала логопедический, он считался лучшим в нашем районе), а потом мы говорили, что скучали друг по другу целый день, и я брал газету ее отца и делал вид, что читаю, а она делала вид, что шьет.
И в детстве все это выглядело так просто, так естественно. Кто бы мог подумать, что на нашем пути будет множество рытвин и обрывов. Тех препятствий, что могут заставить свернуть с дороги.
Но дело было не в нас, никогда не в нас.
Я узнал все слишком поздно, ведь сначала я все разрушил, а только потом узнал грязную правду, в которую не сразу поверил. Ведь мы сначала отвергаем неприглядное, злимся, пытаемся найти оправдания, но принять сразу все, что сильно ранит, невозможно. Вот и я сначала считал, что отец просто спьяну, от злости нагородил эти небылицы и гадости. Сложно же, как сложно представить, что кто-то, кем ты восхищался, оказался совершенно неидеальным. Хотя сейчас я понимаю, что наши родители такие же обычные люди, имеющие право на ошибки.
Но сначала состоялся разговор не с ним, а с Татьяной Владимировной – мамой Жени.
Она подловила меня одного на следующий день, как застала нас у них дома в темной комнате перед телевизором. Я чувствовал себя неуверенно, мне было даже стыдно, что позволил себе с Женей тогда так много. Но я бы никогда ничего не сделал серьезного. Я ее любил и стал бы ждать, когда она повзрослеет. Вот только Татьяне Владимировне я не успел это сказать, она взяла разговор в свои руки и сразу стала угрожать.