– Ей четырнадцать лет, Ярослав. Ты знаешь, что я могу тебя засудить за совращение или за изнасилование?
– Я… Ничего…
– Не перебивай меня. Если отец не научил тебя, что старших не перебивают. Грош цена его воспитанию.
Я сцепил зубы, борясь с подступающей злостью. Чему-чему, а уж уважению он меня всегда учил. Сразу подзатыльники получал, если пререкался с ним или повышал голос.
– Что тебе шалав совершеннолетних из соседних подъездов не хватает?
Вот ведь видела-то меня всего несколько раз с девчонками, которые уже учатся в Университете, а напридумывала неизвестно что. Пусть и нравился я им, но шансов ни у кого не было. Все мысли крутились только вокруг Жени. С ума сходил только от одной ее улыбки по утрам по дороге в школу.
– Ты и ногтя ее сломанного не стоишь, понял. Будете вот здесь прозябать с отцом своим и с гордостью его. А моя девочка будет учиться в Университете в столице. А может и в другой стране. А с мальчиками встречаться она будет, когда я разрешу. Сейчас впереди у нее девятый класс, Огэ и репетиторы. И, если она для тебя хоть что-то значит, а не вот это вот всё… о чем мы в своих интернетах читаете и смотрите…
И она покрутила руками, как в детстве изображая шарики-фонарики.
– То оставишь ее в покое и не будешь морочить голову. Дай ей выучиться, чтобы стать человеком, выбраться вот из этой пятиэтажки и построить нормальную жизнь. А может и уехать куда-то в Европу.
Я сглотнул, стараясь дышать ровно, понимая, что мне сейчас уже больно, осознавать, что и, правда, куда я могу ее утянуть за собой. Конечно, я учился, но с моими оценками…и прогулами… только вниз могу утянуть, на самое дно. Я же, как и ее мать, хотел для нее только самого лучшего, всегда. Лучший кусок торта, лучшие колеса для велика, шоколадки, которые стоят подороже, но я не думал…
– Ты умный мальчик, Яр. Я знаю. Не ломай ей жизнь, она сейчас уже выигрывает олимпиады по русскому и литературе. Ее учительница сказала, что она может на области себя показать. А потом и в Москву поехать. Так что… Оставь ее. Вам с ней не по пути.
И не то, чтобы она говорила что-то неправильное, но горечь обжигала все внутренности, и хотелось выть от невозможности исполнения того, о чем мы мечтали в детстве. Ведь, возможно, без этого всего и жизнь становилась не такой радостной.
– Я… Я вас понял, – слова произносились с трудом, и интонация у них была безжизненной. – Что-то придумаю. Да, она должна… она достойна…
– Вот и хорошо.
Татьяна Владимировна потрепала меня по плечу и попросила, чтобы я постарался реже видеться с Женькой, так будет лучше для всех. Так я и поступил.
________________________________
Друзья, извините, что я пропала. Все разом в начале октября заболели в семье. Я потихоньку писала, но не делилиась с вами. Времени ни на что не хватало. Теперь готова продолжать)
Глава 14. Дневник ласточки (часть 2)
Вот только сам же мучился от невозможности ее видеть. Каждый день, приходя из школы домой, я лежал на диване, слушал пьяный храп отца и сверлил потолок взглядом, выискивая там точечки и трещинки, которые бы мне подсказали, что делать. Но подсказок не было, потому что ничего невозможно сделать, если все обстоятельства против тебя.
Иногда я пытался быстрее Жени вернуться домой и ждал, когда она пройдет мимо меня, делая вид, что мне все равно, хотя в груди все сжималось, когда я видел ее опущенную голову и потухший взгляд. Иногда я думал, что должен наоборот заставить ее не думать обо мне, забыть, и тогда я приходил в подъезд с какой-нибудь девчонкой и делал вид, что сильно увлечен подружкой рядом, а в голове пульсировала боль, от желания закричать, что все это ложь. И хотелось жаловаться, уткнуться кому-то в плечо и горько плакат, как в детстве от ушибленной коленки. Вот только матери постоянно дома не было, она работала. А отец и раньше не жалел, а теперь ему было на всех наплевать.
Иногда, как в тот раз, когда ее бабушка впервые позвала меня к ним домой, потому что я не мог попасть к себе, потому что отец снова напился и закрыл дверь на вертушок, я радовался, что могу посидеть в тишине и тепле, пропитываясь знакомым Некрасовским запахом. В такие дни домой можно было попасть только вечером, когда отец проспится и откроет, или когда мать вернется с работы. Но я не огорчался, ведь мог посидеть у соседей, как раньше, и поесть вкусной домашней еды. У нас дома редко на неделе находилось что-то готовое в холодильнике. В лучшем случае макароны и сосиски, пельмени. О пирогах я мог только мечтать. Но бабушка Галя исполняла мои мечты.