– А у вас?
Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то грубое мне, это я точно знала, поэтому не дала ему это сделать.
– Подождите. Послушайте, – попросила я. – Почему-то все взрослые в какое-то время забывают, что тоже были юными и совершали ошибки. Что им тоже хотелось идти своей дорогой и самим выбирать свой путь.
– А вы…
– Да-да, мы не знаем, какими могут быть люди, что нас подстерегает много всего опасного и нехорошего. Но ведь взрослые, родители нужны, чтобы поддерживать, чтобы показать, что может ждать нехорошее, а не заставлять выбирать то, от чего они сами когда-то отказались.
Старичок нахмурился и даже уже не следил за своей удочкой, размышляя над чем-то. Может над моими словами?
– Я тоже хотел поступить в техникум народного хозяйства. Стать инженером, строить. Как в фильме «Высота».. А, – он махнул рукой. – Вы сейчас и не знаете про такие фильмы. У вас только бух бах тарарах. А раньше… Не кочегары мы, не плотники и тарара и тарара…
Я улыбнулась и засмотрелась на то, как этот седой человек отправился в свое прошлое вспоминая что-то прекрасное и хорошее, что давала ему его жизнь. Да, они были когда-то такими же, как мы. Мечтали, пробовали, ошибались, пытались все исправить и теперь хотели, чтобы нам жилось лучше. Они боялись, что мы можем попробовать сделать шаг в пропасть и быть смелее.
– Я просто хотел, чтобы дом достался детям. Чтобы они так же вели хозяйство, принимали туристов, купались в море на заре, а они решили строить его по-своему… В этих своих столицах. Может это и не плохо? А?
Глава 16. Пеплум (2 часть)
– Я просто хотел, чтобы дом достался детям. Чтобы они так же вели хозяйство, принимали туристов, купались в море на заре, а они решили строить его по-своему… В этих своих столицах. Может это и не плохо? А?
– Думаю, что да. Вдруг вы еще будете ими гордиться?
Он рассмеялся в ответ, снова оглаживая свою бороду.
– Поживем увидим.
И он вернулся к рыбалке, поправил удочку, хлебнул из кружки чая или что там у него было. И мечтательно посмотрел вдаль на солнечные блики, скачущие по мелкой ряби волн.
К причалу подходил белый пароходик, скоро берег должен был наполниться новыми туристами, которые хотели позагорать и покупаться в бухте Гурзуфа. Говорили, что здесь море теплее, чем на открытых участках, я тоже хотела искупаться тут, хотела утром, когда собиралась на экскурсию, предвкушая рассказ о Чехове и представляя себя той самой влюбленной дамой с собачкой, только без нее. Смешно и грустно…
Потому что на самом деле, что мне стоило сделать, так это, наконец, набрать маме и поговорить обо всем, что меня так мучало после разговора с Ярославом. Конечно, я сразу хотела ей набрать, но остановила себя, чтобы собраться с мыслями и придумать то, что буду говорить.
Встав с пирса, я поправила рюкзачок за спиной, попрощалась со старичком, который, возможно, задумается над моими словами и помирится со своими детьми. Хотелось думать, что я как Макколей Калкин из «Один дома», который посоветовал страшному соседу отбросит гордость и пойти на примирение.
Главное, чтобы я сама смогла простить маму. Ведь пока я совершенно не понимала, почему она запрещала Гордееву общаться со мной, ведь мы были знакомы с самого детства. И, как и сказал Яр, люди со временем меняются, исправляют ошибки и становятся лучше. Не всегда, но чаще всего да. Я верила в это.
Спустившись на берег, а выбрала местечко посвободнее, достала из рюкзака полотенце, расстелила его на камушках и присела, держа в руках мобильный, на который уже пришла куча сообщений и оповещений о звонках. Но мне хотелось поговорить только с одним человеком. Так что я набрала маму по видеосвязи и стала ждать.
– Привет, доченька, – запыхавшись проговорила она. – Шла по коридору, решила добежать и ответить в кабинете.
– Ой, отдышись маленько, присядь. Ка у вас дела?
Не стоило сразу переходить к серьезному разговору. Я волновалась, как она это все воспримет, а вдруг у нее сердце заколет, как обычно.
– Как вы там отдыхаете? Все хорошо у вас? Как погода? Куда еще ездили?