Я слушала его и отчасти понимала то, о чем он говорил. Хоть во мне и бурлила обида, я видела, что он не хотел поступать плохо. Просто совершил ошибку, которую уже невозможно исправить. Точнее в других обстоятельствах, может быть, я бы и смогла его простить, или другая смогла бы его простить. Но не я. Я никогда не смогу простить измены.
А Женя все рассказывал про себя и Валю, хотя мне уже все это было не настолько интересно. Я уже поняла, что мой бывший парень испугался ответственности, постоянных отношений, а строить жизнь с таким человеком, даже, если тебе кажется, что ты его знаешь, не стоит. Такой человек может подвести в любой момент и сказать, что просто он не так понял или он не такой, как ты думала.
Теперь я взглянула на Женьку другими глазами. Он казался мне совсем ребенком, которому хотелось еще поиграть, повеселиться и ни от кого и ни от чего не зависеть. Просто сидеть в своих компьютерных играх по вечерам, есть ужин, который готовит мама и наслаждаться свободой. Мнимой свободой, которую он выдумал для себя сам.
Так что мне уже не хотелось слушать про то, как у них впервые получилось с Валей и о том, как они потом пытались все скрыть от других. Мне вдруг стало так смешно от того, что мы пытались скрыть какой-то глупый уговор с Ярославом, тогда как наши друзья… Точнее мой парень пытался скрыть ложь похуже наших глупых интриг.
Я размышляла о лжи, о том, как она зарождается, заставляя нас бояться в чем-то сознаться или просто поделиться тем, что волнует. О том, как тайны разъедают постепенно что-то у нас внутри, когда мы молчим и скрываем что-то. Размышляла о своей бедной матери, которая боялась, что ее поступок сможет погубить семью, семьи. О том, как она переживала, что мы с Ярославом… с моим братом?
Почему-то именно в этот момент, я осознала, как все навалилось, как давит и ломает меня все, что произошло за последние несколько дней. И слезы, не спрашивая меня, просто потекли по щекам, когда я видела в окно, как наш автобус подъезжает к Евпатории.
Женька просил прощения, даже обнимал, чтобы успокоить, вот только слезы не хотели высыхать. Ведь я оплакивала свое невозможное будущее с Ярославом. Ошибки родителей и никчемную жизнь с ее сюрпризами, а не эту глупую и пошлую ситуацию с изменой. В этом плане я, наоборот, ощутила свободу, словно с плеч упал какой-то груз и теперь я могу двигаться куда хочу.
Когда мы вышли из автобуса, я немного успокоилась, но возвращаться в коттедж не хотелось. Мы проводили взглядом спину Вали и Егора, а сами с Женей решили прогуляться по набережной. А потом он предложил перекусить, оказалось, что мы оба ничего не ели еще с утра.
Небольшое кафе на берегу манило огоньками гирлянды и вкусными запахами. У меня даже в животе заурчало от того, как хотелось хоть что-то поесть.
– Драма драмой, а ужин по расписанию, – усмехнулся Женька, подталкивая меня к столику, вокруг которого прям на камнях лежали кресла-груши.
Мы устроились поудобнее, взяли меню, и я уже готова была заказать что-то большое и вкусное, чтобы только угомонить вой в желудке. Но тут Женя так взглянул на меня, опустил листок с блюдами и произнес:
– А может… То есть, я хочу сказать… Могла бы ты… Как-то… Не делаем ли мы…
Он заикался, но общий смысл того, что он пытался сказать, вдохновленный непонятно чем то ли близостью моря, то ли этими романтичными огоньками и электрической свечкой на столике, но я сразу сообразила, о чем он заводит разговор и прервала его.
– Нет, Жень. Нет, прости. Я не верю, что мы сможем через это переступить. Я не смогу.
– Тогда…
Он снова схватил меню, словно, прятался за ним, ожидая моего окончательного ответа.
– Нам нужно решить, что мы будем делать после возвращения. Ка поступим с квартирой и расскажем все родителям.
Он угрюмо вздохнул, но согласился с моими словами. Мы не могли быть вместе после измены. Я уже никогда не смогла бы так доверять Жене, как раньше. А семья… Мне хотелось все же думать, что строится на доверии и любви.