– Я считаю, ты должна остаться в квартире, она же оплачена.
– Да, но платили наши родители. И твои будут простив, что я там одна…
– Да, ладно. Я их уговорю, не переживай.
Я взглянула на Женю, он тоскливо растянул губы в улыбке, подбадривая.
– А ты?
– Я вернусь к ним. Мама, наконец, перестанет переживать, что я ем и ем ли вообще.
Я усмехнулась, сворачивая свои футболки и аккуратно укладывая их в чемодан. Женька уселся на кровать и просто смотрел на то, как я все утрамбовываю. Он вытащил все из шкафа, принес косметику и шампуни из душа, а еще снял вещи, которые сушились на улице. И теперь просто сидел и пытался не отсвечивать.
– Что ты скажешь родителям? – отвлекла я его от рассматривания соринок на полу.
Он тяжело вздохнул, посмотрел на потолок, потом на меня и только тогда ответил:
– Скажу, что повел себя, как полное дерьмо. И, что не готов жениться. Пусть, что хотят думают. Это моя жизнь.
Я кивала головой в знак согласия, но сама не знала, как все объясню матери с отцом, пусть и думала над этим вопросом практически все время.
– А ты? – все же спросил он. – Расскажешь о том, что я натворил?
_________________________________________
Надеюсь, наконец, я созрела написать финал истории. Так что подбодрите меня немножечко))
Глава 18. Аэростаты (3)
Я кивала головой в знак согласия, но сама не знала, как все объясню матери с отцом, пусть и думала над этим вопросом практически все время. На несколько секунд я зависла в своих ощущениях, мне казалось, что я будто героиня клипа на песню «Bring me to life».
– А ты? – все же спросил он. – Расскажешь о том, что я натворил?
Я хлопнула крышкой чемодана и плюхнулась на кровать рядом с ним, пряча лицо в ладонях. Может быть, я и старалась быть сильной, но в душе у меня творился раздрай. Все страхи, все обиды, все отчаянье, которое копилось так долго, накатывали волнами, заставляя дрожать руки. Ощущала я себя, словно перед экзаменом, который точно не сдам, но все равно буду пытаться что-то там наговорить и сделать.
Конечно, стоило накричать на Женьку, вот он тот момент, когда можно спустить всех собак, но я смотрела на него и внутри ничего не дергалось, не горело, все потухло и в голове шумела пустота.
– Давай соберем чемодан и поедем уже домой, – только и ответила я.
И больше мы этой темы не касались. Валю с Егором я даже не видела до самолета, они уехали с самого утра, может не хотели попадаться на глаза, а может все-таки совесть проснулась. Я в какой-то мере радовалась тому, что одной проблемой и переживаниями меньше.
В машине, по дороге в аэропорт все о чем-то болтали, строили планы на следующий день и на оставшиеся от каникул дни лета. Я же прокручивала в голове возможные варианты встречи с Ярославом. Мне почему-то хотелось обнять его и сказать, что мы сможем быть друзьями, пусть и звучало это смешно и нереально. Но я хотела знать, что с ним все хорошо, что мы переживем все это.
Катюха поглядывала в мою сторону, пытаясь поймать взгляд, а когда я смотрела на нее, она только вздыхала и отворачивалась к окну. Она понимала, что я не хочу говорить. Так что никто меня не трогал. И даже на регистрации в самолет все решилось быстро, я разместилась рядом с Ванькой и Катей, а Женя зарегистрировался на место через проход. В общем, Ваня и Катя были вроде подушки безопасности или аэростатов, защищающих всех от нежелательных бомбардировок. Эмоциональных взрывов и скандалов.
Им можно было бы сказать спасибо, если бы именно они и не стали катализатором всех этих проблем.
Сердце в груди бешено стучало, когда стюардесса на борту самолета поприветствовала нас и указала на наши места. Я все оборачивалась, чтобы увидеть Гордеева, но встречалась взглядом только с Женькой и отворачивалась. Ни Яра, не Ангелины мы так и не встретили в аэропорту, и я представляла их вдвоем наплевавших на все условности и зависающих в какой-то гостинице вдвоем, в кровати… Но потом я вспоминала слова Ярослава в Гурзуфе и не хотела верить, что ему так легко переключиться с меня на какую-то другую девушку. Я бы не смогла.