За всю дорогу Александра Григорьевна не проронила ни слова. И Наташа, несмотря на свои неполные двенадцать лет, поняла, что пока лучше не спрашивать ни о чем.
Когда они подошли к дверям квартиры, слышно было, как вызванивают время часы и беспечно кукует кукушка.
ОГНИ НЕ ГАСНУТ
Где-то вдали за поселком, в самой гуще леса, замер, словно затерялся меж высоких елей, густой, рокочущий гудок, только что проплывший над корпусами завода. Кончилась первая смена. В механическом цехе рабочие столпились у свежей «молнии». На слегка покоробленном листе ватмана чьей-то размашистой рукой крупными буквами написана фамилия строгальщика Орлова.
Ученик токаря, худощавый и рыжеволосый Петька Пронин, протолкавшись вперед, тут же выпалил скороговоркой:
— Везет людям! Как по заказу: что ни день — двести!
— А ты думал, как у тебя: что ни вечер — сто пятьдесят с бутербродом? — мигом поддел Пронина острый на язык Сергей Ласкин, коренастый загорелый парень в выцветшей гимнастерке.
Вокруг засмеялись. А кто-то из стоявших рядом, негромко, но с чувством выговаривая слова, сказал:
— Везет? Нет, брат, Орлов сам кого хочешь вывезет…
В это время тот, о ком шла речь, пожилой широкоплечий человек в стеганом бушлате, плотно облегавшем не по годам крепкую фигуру, выходил уже из цеха. Он явно был чем-то озабочен. В его глубоких приветливых глазах обычно искрилось что-то солнечное, молодое, отчего становились незаметными тонкие нити морщин и словно бы таяли снежинки седины, запутавшиеся в темно-русых волосах. А сейчас тень какой-то неясной, невесть откуда взявшейся угрюмости лежала на его лице, придавая ему непривычно сумрачное выражение.
У проходной Орлова догнал Вершинин, парторг завода. Вид у него усталый. Будто две смены кряду не отходил от станка. На смуглом, с бронзовым отливом лице заметно выделяются скулы. Взгляд из-под приподнятых бровей, как всегда, спокойный, мягкий, только чуть-чуть проступает в густо-карих глазах спрятанная до случая усмешка. Вершинин уже целую неделю пропадает у энергетиков: там все никак не ладится с установкой нового генератора. Очевидно, не обошлось без приключения и сегодня.
— Дело к тебе есть. По дороге поговорим. Я тоже домой, — сказал он с расстановкой и тут же прибавил шагу, чтобы не отстать от Орлова.
Некоторое время шли молча. Вершинин всегда испытывал какую-то сковывающую неловкость, когда ему приходилось беседовать с Орловым. Незначительная разница в годах, разумеется, была тут ни при чем. Просто он чувствовал, что его стремление сблизиться с этим интересным волевым человеком неизменно наталкивается на невидимую преграду. Они говорят друг другу «ты», нередко вместе сидят в президиуме собраний, встречаются порою даже за праздничным столом, — и все-таки это всего лишь хорошие отношения, которым далеко до настоящей дружбы. Об этом подумал Вершинин и сейчас. Он покосился на Орлова и неторопливо начал:
— Надумали мы, Дмитрий Степаныч, вечер провести. Вместе хотим собрать молодежь и кадровых рабочих. Пусть расскажут, как строили Советскую власть, как ее защищали. Кой-кому полезно будет послушать. Небось такие, как ваш Пронин, считают, что и завод здесь сам собой вырос, и поселок уже лет сто стоит…
— Дело хорошее, — не очень охотно отозвался Орлов.
— Знаю, что не любишь выступать, знаю. Сказать по правде, сам не оратор. Но, понимаешь, бывают минуты…
— Ну вот что, — прервал его Орлов, — я тебе не ветеран рабочего движения и на героя баталий биографией не вышел. Говорить мне, стало быть, не о чем. — И добавил как самый веский довод: — Таких, как я, знаешь сколько? Тысячи!
— Вот и хорошо, что тысячи! — ухватился за мысль Вершинин. — Скорее до сердца дойдет.
Орлов недовольно поморщился и поинтересовался, будто бы и не было предыдущего разговора:
— А что, Лешка твой скоро с целины приедет? С рудника хлопцы уже возвратились.
Вершинин вздохнул. С укором посмотрел на Орлова. Из-за холма уже вынырнули шиферные крыши поселка.
— Скоро. Вчера письмо прислал…
Орлов остановился и, повернувшись спиной к ветру, начал раскуривать трубку. А потом спросил, глядя под ноги:
— Ты с обжигальщиками в Донбассе встречался?
— А как же.
— Кочкина такого не слыхал?
— Слушай, Степаныч, что это ты меня об одном и том же второй раз на неделе спрашиваешь? Говорил ведь тебе: не слыхал и не видел.
— Ну и точка, — невнятно буркнул Орлов. — Вопросов больше не имею.