— Мы сделали все, что могли, чтобы помешать вам, — произнес начальник порта, пожимая мне руку, а затем, задумчиво, понизив голос, произнес поразившую меня фразу: но будь я помоложе, я охотно отправился бы с вами.
Представители власти отбыли. Старый полицейский чиновник все махал мне рукой, сидя в катере, который увозил их в город. Мне было жаль его. Он не достиг своей цели."
И чета Тэмбзов покинула гавань Осло, затем прошла Ла-Манш, взяла курс на юг, двигаясь вдоль побережья Португалии, а оттуда направилась в сторону Майдеры и Канарских островов?
Приятная особенность таких писателей в том, что в их книгах столько разнообразного и глубоко индивидуального.
Даже если они плывут одинаковыми маршрутами, их рассказы значительно отличаются один от другого. Но если представить себе, как часто меняется настроение у самого моря, то разница эта не покажется столь уж удивительной. Яхтсмен, отправляющийся в самое скромное плавание, знает, что главная радость, которую доставляет путешествие на яхте, заключается в неповторимости его. Нигде не сталкиваешься с такими контрастами, не испытываешь столько страхов, за которыми зачастую следуют приятные неожиданности, как в море. Три четверти поверхности нашей планеты покрыты водой, и возможности для приключений во время плавания безграничны. Вряд ли кто, развалившись в кресле, может сказать: "Я все это знаю — я все это видел", ибо в море всегда случается что-то новое.
И для Эрлинга Тэмбза, само собой разумеется, это новое всегда находилось. В Виго на судне появляется третий член экипажа — овчарка, которую Тэмбз назвал Энзэ (неприкосновенный запас). В Лас-Пальмасе экипаж увеличивается. Четвертым членом стал Тони Тэмбз, который родился 10 мая 1929 года в доме одного из знакомых Тэмбзов и "в возрасте трех недель перебрался на свое судно".
Маршрут Тэмбза на "Тедди". Август 1928 г.
Насколько легкомысленным и небрежным было отношение Тэмбза к навигации, лучше всего видно из отрывка, в котором он описывает свою попытку определить в полдень широту и рассчитать местоположение судна. Правда, он признает, что "высокие волны и качка повлияли на точность моих обсерваций". Он признает также, что свои навигационные выкладки, как правило, делал весьма приблизительно. Вряд ли найдется много мореплавателей, которые признались бы в этом! Тэмбз замечает пароход "Алегрете", неизвестно почему решает, что тот направляется в устье Ла-Платы "или какой-нибудь другой южноамериканский порт", и изменяет курс, предположив, что другие суда (если он их встретит) подтвердят правильность его решения. Однако ничего подобного не происходит, и по мере приближения "Тедди" к побережью материка Тэмбз — удивительное дело — начинает волноваться.
По его словам, он "раз десять поднимался на мачту, но не заметил ни единого судна". Он понимает, что вполне может находиться в сотне, а то и двухстах милях западнее предполагаемого места, и заканчивает абзац замечаниями, которые вполне можно отнести к разряду "крылатых последних слов": "Обстановка угрожала стать захватывающей. Где же мы находимся?"
Но если Тэмбз искал захватывающего, то жене его впору было прийти в отчаяние, и не раз. И все же среди экипажа нет даже признаков бунта! Более того, не кто иной, как миссис Тэмбз, заметив огонь, спасла жизнь своим близким. Они оба всматривались в темноту, но лишь зоркие глаза жены Тэмбза увидели "что-то". Эрлинг полез на мачту и увидел топовый огонь парохода. Поднявшись выше, он увидел и второй топовый, это означало, что пароход идет приблизительно на северо-запад. Тэмбз пишет:
"Я тотчас же спустился вниз, повернул "Тедди" на другой галс, увалив под ветер, и шел некоторое время в бакштаг.
Затем отправился в каюту посмотреть карту. Похоже, что мое счисление оказалось правильным. Я проложил курс к проливам. Надо было править на NW1/2N, Через три часа — мои расчеты подтверждались — появился крупный лайнер, двигавшийся параллельным курсом.
В 2 часа ночи легли в дрейф: если мои расчеты верны, то мы должны находиться у самого входа в проливы. В ту ночь мы зажгли бортовые огни — впервые после выхода из Лас-Пальмаса.
На рассвете, когда после сильного шквала погода прояснилась, жена внезапно обхватила меня руками за шею и крепко обняла. Первые лучи солнца озарили гористый, поросший лесом остров Тобаго! Это случилось в пятницу, 9 августа.
Какая все-таки удача, что жене удалось разглядеть огонь того парохода. Еще бы пять минут, и его не стало бы видно даже с мачты, не увидели бы мы и других огней. А к утру очутились бы в волнах на баре вблизи устья Ориноко. Неужели лишь случайно мы избежали гибели?"