Штаб-квартира командующего была расположена близ Тарков. Отсюда он, окруженный свитскими офицерами и отрядом казаков, ездил по линии фронта, давал распоряжения. Здесь допрашивал пленных, сюда отовсюду к нему шли депеши, приезжали курьеры из полков и отдаленных эскадронов и рот.
В последний день декабря командующий остановился в пятидесяти верстах от Тарков на станции Параул. Местечко это ничем не отличалось от других горских аулов, но славилось старой мечетью, куда иногда приезжал помолиться сам тарковский шамхал Мехти-хан. Мечеть была огорожена высоким забором, за ней громоздились постройки, украшенные изразцовой керамикой, и огромный купол. Охрана Ермолова расположилась во дворе, в подсобных пристройках. Сам генерал со свитой занял теплые кельи, между которыми пустовала большая молитвенная зала с фонтаном. В келью Ермолову поставили две раскладные кровати, стол и кресла. Затопили мангал. С дороги Ермолов охотно присел к огню, дав рядом место полковнику Верховскому.
— Снег опять ночью будет... Холодом так и тянет, — сказал Ермолов, потирая руки.
— Мерзкая погода, — согласился полковник. — Солдаты давно поговаривают о зимних квартирах.
— Как лезгины спустятся с гор, так и мы зимовать уйдем, — с безразличием отозвался Ермолов. — Сейчас не о квартирах надо думать, а об укреплении войсковых рядов. Зима сгонит с вершин абреков, но ведь они не с поднятыми руками слезут. Саблями махать будут, Евстафий Иваныч! А слезут на днях, а то и раньше. Чувствуешь? — Ермолов, со скрещенными на груди руками, подошел к окну и указал подбородком на хмурый зимний вечер. Там, за окном, наваливались сырые сумерки и северный ветер ошалело раскачивал верхушки тополей.
— Да... — скучно произнес Верховский и прислушался. С улицы ясно донесся звон колокольчика: видимо, приехала почтовая карета.
— Из Дербента, — сказал Ермолов.— По колокольцам знаю...
Действительно, вскоре адъютант сообщил, что прибывшая из Дербента почтовая коляска доставила на имя главнокомандующего пакет. С этими словами он протянул Ермолову засургученное письмо. Командующему ежедневно приходилось читать множество подобных казенных бумаг. И сейчас он, приняв письмо, поморщился и отдал Верховскому.
— Прочитай-ка, Евстафий Иваныч... А ты, братец, с ужином поспеши, — напомнил Ермолов адъютанту.
— От Пономарева, — рассматривая письмо, осведомил Ермолова полковник и спросил: — Это не тот, что на Восточный берег подался?
— Ну-тка, дай сюда...
Ермолов развернул листок и быстро стал читать. Пробежав несколько строк, генерал поднял на полковника глаза, сказал заинтересованно:
— От него, Евстафий Иваныч... Именно от того самого Пономарева.
— Любопытно... Что же он сообщает?
— Вести хорошие, Евстафий... Поди-ка скажи, чтобы придержали карету. Отошлем курьера назад, в Дербент... Надо поздравить Муравьева...
Верховский быстро вышел и так же быстро вернулся. Ермолов без него успел достать лист бумаги из планшетки и поставил на стол чернильницу с гусиным пером. Верховский, спросив разрешения, начал читать рапорт Пономарева, в котором сообщалось, что гвардии капитан Муравьев благополучно возвратился из Хивы с послами от туркмен и Мухаммед-Рахим-хана. Пономарев спрашивал, как поступить ему дальше. Возвращаться в Тифлис или же его превосходительство прикажет везти хивинских послов в Дербент, равно как и делегатов-туркмен с прошением на имя главнокомандующего... Ермолов не дал дочитать письмо до конца, сказал:
— Ладно, Евстафий Иваныч, время не ждет... Ей-богу, давно уже столько радостных вестей не получал. Боялся за Муравьева... А он, как всегда, оказался молодцом. Садись пиши...
Верховский обмакнул перо в чернильницу. Ермолов повторил:
— Пиши... С почтением смотря на труды ваши, на твердость, с какою вы превозмогли и затруднения, и самую опасность, противоставшие исполнению возложенного на. Вас важного поручения, я почитаю себя обязанным представить всеподданнейшего государю-императору об отличном усердии вашем в пользу его службы. Ваше высокоблагородие собственно мне делали честь, оправдав выбор мой исполнением столь трудного поручения...
— Все, Алексей Петрович? — спросил, распрямившись Верховский.
— Да... Все... Припиши еще, что мы ждем Муравьева с послами в Дербенте.
Дописав и запечатав поздравительную, Верховский вышел из кельи, отыскал курьера и велел ему поутру отправляться назад в Дербент. Там передать депешу главнокомандующего капитану пакетбота Еремину, дабы тот срочно ее доставил в Баку. Распорядившись, Верховский вошел в другую келью — к свитским офицерам. Те уже пообедали и лежали на ковре. После долгих разъездов по дагестанским долинам всем хотелось отдохнуть и по-домашнему согреться. Никто даже не думал, что с каждой минутой приближается новый год и. что надо бы его встретить, как подобает: шампанским и песнями. Верховский напомнил господам об этом. Сказал: