Кеймир-батрак, по обыкновению, вечерние часы проводил в обществе друзей — Курбана и Меджида. И в этот вечер они пришли к нему с дутаром поразвлечь пальвана и его красавицу-персиянку. Давно уже она стала его женой. Получил Кеймир благословение муллы Каиба и устроил свадебный той. Пиршество вышло не слишком богатым, но не хуже, чем у других островитян-бедняков. Все было, как положено на тое. Правда, не состязались джигиты на скачках. Но боролись пальваны и стрелки палили по шапкам, и бахши пел: на дутаре играл Курбан...
Он и сейчас подтягивал струны, пока Кеймир советовался с ними и с Меджидом, как ему продать драгоценный камень из ожерелья Лейлы. Долго он не верил и посмеивался над женой, что голубой камушек стоит целой отары и двадцати лошадей. Довел Лейлу до слез и только тогда убедился, что жена не шутит, да и какой смысл ей обманывать. Другое дело, если бы сказала, что этот камушек ничего не стоит.
Меджид советовал:
— Как приедет какой-нибудь купец из Энзели или из Баку, давай отправимся в путь и там продадим твой бриллиант... Только чтобы не схватили рейяты...
Курбан предостерегал:
— В Энзели ты не успеешь его из кушака достать, как тебя фарраши схватят, а в Баку за воров посчитают. Здесь надо продать драгоценность... Прямо на купеческом корабле.
— Оба вы правы,— ответил пальван. — Опасность нас везде подстерегает, хоть вовсе из кибитки не выходи... А я думаю, надо так жить, чтобы нас тоже хоть немного боялись... Камень продадим, киржим или гями купим — заживем по-другому...
— Дай-то бог, — улыбнулся Курбан. — Давно уже к Астрабаду не ходили, белого света не видели...— Он ударил по струнам, хотел было запеть, но в это время в кибитку вошла испуганная Лейла. В больших глазах персиянки стоял испуг, губы вздрагивали...
— Там двое, — прошептала она... — За кибиткой стоят.
— Кто такие? — спросил Кеймир и хотел было подняться с кошмы, но у входа послышались мужские голоса. Гости спрашивали у матери пальвана, как им увидеть ее сына. Старуха приглашала гостей в кибитку. Вот они подошли ближе, пригнувшись, словно нырнули в юрту и остановились, осваиваясь в полумраке...
— Хей, пальван, неужто не узнал?— спросил радостно Смельчак и уже было шагнул к Кеймиру, но в это мгновение второй гость вскрикнул: «Вах, дат-бидат!» и выскочил из юрты. Кеймир успел узнать его. Словно барс прыгнул он с кошмы, сунул ноги в чарыки и побежал к загону, где стоял конь. Мгновенно пальван вскочил в седло и поскакал за беглецом. Его было видно. Крупными скачками он бежал поперек острова. Светлая лунная ночь лежала над Че-лекеном. Беглецу невозможно было скрыться...
Кеймир пустил коня -во весь опор и скоро настиг Черного Джейрана. Нагоняя, со всего размаху полоснул его вдоль спины камчой и хотел конем преградить ему путь, но беглец метнулся в сторону и побежал к морю. Фигура его замелькала в полутьме между кустов черкеза. Пальван поскакал следом, объезжая хлесткие ветки. Черный Джейран выскочил к ямам «пшеноваров», где из песка вытапливали нефтакыл. Оттуда шли несколько парней с лопатами. Кеймир закричал им:
— Хов, ийгитлер, ловите этого вора! Проклятье его роду и дому!
Парни бросились за Черным Джейраном. Один следом, другие наперерез. Вот они сцепились с ним, но он раскидал их, как котят, и опять бросился бежать...
Паника поднялась в кочевье Булата. Несколько молодцов вместе с Булат-ханом поспешили на место суматохи, куда уже бежали со всех сторон «пшеновары», солеломщики, арбакеши... Кеймир преследовал амбала по берегу. Тому оставалось одно: или остановиться, упасть на колени и просить пощады, или прыгать в море. Пока же он несся по песчаной отмели, то и дело оглядываясь и испуганно взвывая. Внезапно навстречу ему выскочило несколько человек. Амбал на мгновение остановился, взмахнул руками и бросился в волны. Кто-то кинулся за ним вплавь, но Кеймир не спеша слез с седла и крикнул челекенцу:
— Ай, вернись, не надо... Никуда не денется... Теперь он мой...
Черный Джейран удалялся все дальше и дальше в море, но пальван не проявлял никакого беспокойства. Кеймир следил за беглецом и поплевывал на песок. Пальвана обступили челекенцы. Прибежали Курбан с Меджидом, а с ними — Смельчак. Булат-хан со своими подъехал, слез с седла, неодобрительно покачал головой:
— Говорят, пальван, он твой гость?
— Я его из кибитки не прогонял, — хмуро отозвался Кеймир. — Сам побежал... А раз побежал, значит с черными мыслями явился...