— Есть две разновидности лихорадки: трясучка и внутренняя... У тебя, судя по твоим желтым белкам, внутренняя... Ломает ведьма изнутри, аж кости выворачивает и никакого средства против нее. — Он вынул из шкафа бутылку с ромом и налил по полстакана, себе и Остолопову. — Только этим ее, гадюку, вытравлять... Будь здоров. — Бурчужинский чокнулся с лейтенантом и выпил. Остолопов выругался и тоже выцедил всё до дна.
— А насчет отставки... — Майор пожал плечами. — Сюда легко угодить, а отсюда не вырвешься.
— Все равно уеду, — заявил лейтенант. — Добьюсь своего... К черту!
Вышел он от майора часа через два, пошатываясь.
В тот день Остолопов запил. Дня четыре кряду, без передыха прикладывался к рому. Заходил в русскую ресторацию и татарские духаны. Утром просыпался с головной болью и все время видел возле кровати Люсеньку. Как только он открывал глаза, девушка брала с окна пузырек и начинала отсчитывать в стакан капли. Лейтенант пил — черт с ними, с каплями...
Прошло больше месяца. Однажды утром к Остолопову пришел посыльный из штаба и сообщил, что его вызывает Бурчужинский. Моряк возрадовался — майор неплохой собеседник и добряк отменный. Тотчас Остолопов отправился в гарнизонный городок и предстал на пороге кабинета начальника.
— Входи, лейтенантт! — позвал майор. — Знакомься... Интересуются тобой приезжие господа.
— Имею несть... председатель следственной комиссии Каминский, — назвал себя высокий, сухой чиновник в форме юриста.
Два других — товарищи председателя — тоже назвали свои фамилии, но лейтенант не слышал, был удивлен — чего бы ради заинтересовались им юристы. Неужто о той, старой истории с дуэлью вспомнили?
— Садитесь, господин лейтенант, — сухо, но вежливо предложил Каминский.
Начальник гарнизона взглянул на него, сказал, надевая фуражку:
— Ежели буду нужен, господа, я к вашим услугам...
А пока... отправляюсь по своим делам...
— Пожалуйста, пожалуйста, господин майор, — так же вежливо отозвался Каминский и перевел взгляд на Остоло-пова. — Мы заняты проверкой таможни, — сообщил он. — Почему и к вам имеем несколько вопросов. Будьте любезны, господин лейтенант, выслушать.
Остолопов побледнел, чувствуя, что затевается неладное. Другой чиновник, что сидел сбоку, спросил:
— Когда и где вы приняли командование шкоутом «Святой Поликарп»?
— Здесь, в Баку... В середине июля сего года...
— Не было ли на корабле посторонних предметов, господин лейтенант? — спросил третий чиновник.
— А если были, то какие товары? — сказал опять Каминский.
Остолопов подумал, что взяли под перекрестный огонь, иуды. Хмыкнул недовольно, спросил:
— Что это — допрос?
— Отвечайте, лейтенант, — холодно сказал старший следователь. — Была ли на шкоуте мука в мешках.. Пятьсот четвертей?
— Понятия не имею! — дерзко отозвался Остолопов.
— Любопытно. — Каминский усмехнулся и стал заряжать табаком трубку. Закурив, он раскашлялся, плюнул в урну и повторил: — Любопытно, господин лейтенант...
— Позвольте еще вопросик, — сказал второй чиновник. — Почему вы на несколько дней раньше Басаргина покинули Баку?
— Поплыл за дровами на остров Сару. Там наш сторожевой пост.
— А с острова Сара опять раньше Басаргина снялись, и, по сведениям некоторых лиц, взяли курс не тот, которым воспользовался господин Басаргин?
«Боже, и об этом известно!» — подумал лейтенант и ответил:
— Басаргин плохо знает географию. Курс его был неверным...
— Это похоже на отговорку, лейтенант, — заявил Каминский, попыхивая трубкой. — Причем тут курс?.. Мы склонны думать, что пути ваши разошлись по той причине, что вам надо было продать краденую муку без свидетелей. Басаргин мешал вам, как и другие офицеры. Вы постарались уплыть от него. А сделав свое дело, постарались вовсе избавиться от экспедиции... Почему вы покинули тот берег без всякого разрешения?
— Шкоут дал течь! — нервно ответил моряк.
— И здесь лжете, — перебил его следователь. — Шкоут признан вполне годным для плавания...
Наступило тягостное молчание. Каминский почувствовал, что моряк вот-вот скажет всю правду и решил, что на сегодня хватит.
— Вот что, господин лейтенант, — сказал он. — Мы не станем вас торопить с ответом. Подумайте как следует... Видимо, в этой истории замешаны и другие господа... Мне очень жаль всех вас...
Остолопов поднялся, но уходить не спешил. У него появилась необходимость открыться перед этим чахоточным следователем, но, черт возьми, тот вовсе не настаивал на этом...