— Кузя, я не пьяная…
— А кто сказал, что ты пьяная?
Выплеснуть бы ему этот кофе в рожу! В улыбающуюся!
— Какой кофе? — я все еще пыталась быть серьезной. — Я вообще-то спать хочу…
Он поднял брови. Очень смешно, ну прямо ухахатываюсь…
— Три часа дня. Ты во сколько спать собралась?
Хорошо не спросил, с кем?! Наверное, догадался, дурак!
Глава 37 "Ножки"
— Даш, ты не забыла про пинцет?
Буду я еще про всякие пинцеты думать!
— Я…
Я пыталась соображать быстрее, но ни кофе, ни прогулка пешком — к счастью, Кузьма додумался оставить машину у дома — не привели мой организм в кристально-трезвое состояние. На кухню я пошла за водой, но сейчас сунулась в нижний ящик за кастрюлей! Да, чтобы сварить в ней индюка, в которого превратился Кузьма со своей ногой.
— Ищу емкость, в которой ты можешь распарить ногу!
Браво, ясность рассудок возвращается ко мне семимильными шагами!
— Примерь!
И я действительно повесила ему на ногу кастрюлю. Пятилитровой не нашлось, так что пусть примеряется к той, что имеется. Не надо было такие лыжи отращивать!
Между делом я успела включить чайник и бросить на пол полотенце — белое, но другого тут нет! — а воду он точно расплескает. Взяла немного жидкого мыла — ну вот, целительная ванночка для ног готова.
— Прошу! — бросила я Кузьме, уже присевшему на стул, как-то очень даже угрожающе, будто предлагала засунуть ногу не в кастрюлю с теплой водой, а в котел с бурлящим кипятком.
— Принеси крем. Пожалуйста.
А это еще зачем? Но, может, у них, у спортсменов, свои секреты, и я принесла ему тюбик.
— Для рук сойдет?
— За неимением другого, любой сойдет. Садись рядом.
Я села, даже не спросив зачем. Наверное, для компании, но он вдруг схватил мою ногу и, обмакнув конец полотенца в кастрюлю, из которой его нога вытолкнула прилично воды, протер мне ногу.
— Слушай, не надо! — попыталась я высвободиться, но он так крепко держал мою ногу, что я из-за своих телодвижений чуть со стула не навернулась.
— Даш, спокуха… Я знаю, что у тебя болят ноги и без всяких заноз. Сейчас станет чуть легче…
Никогда крем не казался таким ледяным на руках, а сейчас, когда лег мне на ступню, оказался сродни ледышке. Я снова дернулась — уже непроизвольно и, кажется, покраснела. К счастью, Кузьма не смотрел на меня — зато досконально изучил мою ногу, кривизну пальцев, каждый миллиметр отросшего педикюра. Он находил на ступне самые болезненные точки, точно мстил за детское иглоукалывание, и мне казалось, что вместе с кремом с ноги сходит кожа.
— Сейчас будет больно…
Еще больнее? Он ухватил мой крючковатый второй палец и дернул вверх — я думала, у меня искры из глаз посыпятся.
— Что ты делаешь? — почти что взвизгнула я.
— Расслабляющий массаж! — усмехнулся Кузьма так нагло, что не держи он мою ногу так крепко, точно бы получил пяткой в нос. — Кроссы для бега должны быть на размер больше.
И он снова принялся выкручивать мне пальцы, один за другим…
— Не дам! — закричала я, когда он отпустил первую и схватился за вторую ногу.
— А кто тебя спрашивает?!
— Ай!
Мне хотелось вгрызться зубами в деревянную спинку стула, на котором я ерзала.
— Даш, ну не конец света. Вы еще круче себе процедуры делаете и живы…
Может, кто и делает, а я нет. Мне больно!
— Кузя, хватит!
— Последний палец и все… Будешь мне мстить пинцетом… Обещаю не визжать!
Когда он вытащил из кастрюли ногу, мне захотелось вылить ему мыльную воду на голову. Она уже остыла — так что не ошпарится, а освежится. Но я чуть не навернулась на скользком полу — хорошо, успела схватиться за стул.
— Даш, ну у тебя ж ноги в креме. Надо соображать…
Ноги на свободе, про крем я забыла!
Схватив со стола приготовленный пинцет и йод, я опустилась коленями на мокрое полотенце и зажала его ногу коленками, точно в тиски. Пришлось хорошо намять кожу, прежде чем игла вышла наружу.
— Ничего себе! — ахнула я. — Кактус какой-то… Морской кактус…
Кузьма взял у меня пинцет с вынутой занозой и покрутил перед глазами.
— Может, морской ёж? А?
Понятия не имею, ни кто такой ёж, ни кто такой кактус — морские, последнего я точно только что выдумала.
— Какая же ты, Дашка, собранная, все-то у тебя имеется, — проговорил Кузьма то ли в благодарность, то ли с издевкой, когда я вернула колпачок на йодный карандаш.
— Давай вставай. И вторую ногу помой… — выдала я, тоже не без издевки.
— Я уступлю место даме. Первая в душ — ты!
— У меня на ногах крем.