Женщина жестом пригласила меня сесть. Но я осталась стоять. Моя юбка была чересчур короткой, чтобы сидеть на стуле без скрывающего ноги стола. Она вручила мне карту с территорией школы и расписание. Я тут же принялась выискивать в нем факультативные занятия, поскольку все обязательные предметы были мне и так известны. Это, наверное, шутка. Целую минуту я пребывала в уверенности, что мне дали чужое расписание. Проверила фамилию в верхней части листа. Нет, мое. Я не понимала, как себя вести в такой ситуации: когда судьба решает в очередной раз пнуть тебя своим стальным ботинком под зад. Плакать – не вариант; истерично орать, перемежая крики маниакальным смехом и руганью, – определенно не имело смысла; оставалось только одно – потрясенно молчать.
От мисс Марш не ускользнуло выражение моего лица – держу пари, оно было более чем красноречивым, – потому что она мгновенно бросилась объяснять мне требования к выпускникам и рассказывать про переполненные факультативные классы. Она говорила таким тоном, словно извинялась передо мной. Хотя ей не помешало бы – ситуация и правда отстойная. Но мне вдруг захотелось сказать, что все в порядке, лишь бы она успокоилась. Я переживу, паре дурацких предметов меня не сломить. Вооружившись расписанием и картой, я, напуганная до ужаса, отправилась в класс. По пути снова и снова перечитывала список предметов. К сожалению, он оставался неизменным.
Итак, половина дня позади. Пока что все неплохо, относительно. В моей жизни вообще одна сплошная относительность. Учителя не так ужасны. Преподавательница по английскому, мисс Макаллистер, даже смотрит в глаза, будто пытается внушить, что относится ко мне по-другому. Мне она нравится. Но худшее еще впереди, так что пока рано откупоривать шампанское.
К тому же еще предстоит пройти «дорогой слез», которой может считаться школьный двор. Я, конечно, трусиха, но оттягивать больше нельзя. Делаю шесть шагов – выходит неплохо. Четко вижу свою цель в виде маячащих впереди двойных дверей, ведущих в крыло английского языка, по другую сторону моего квадратного, выложенного брусчаткой противника.
Попутно боковым зрением отмечаю происходящее. Во дворе очень людно. И шумно. Невыносимо шумно. Я пытаюсь все отдельные разговоры и голоса слить в один непрерывный гул.
Все скамейки заняты группами ребят: одни сидят на них, другие стоят рядом. Кто-то из учеников восседает на краю садовых ящиков с растениями, расставленных по всей территории. Те, кто поумнее, устроились прямо на земле, в тени аллеи, которая огибает двор по периметру. Одним словом, свободных мест нет и скрыться от солнца почти негде, на улице стоит адская жара. Могу себе только представить, какое пекло творится в столовой, раз столько людей предпочли жариться снаружи. В моей прежней школе было точно так же, но сама я ни разу не сталкивалась с безумием обеденного перерыва и необходимостью решать, где и с кем сидеть. Каждый перерыв я проводила в музыкальном классе – единственном месте, где мне хотелось быть.
Ну вот, я почти у цели. До сих пор мне повстречалась всего парочка знакомых лиц: парень из моего класса по истории, который в одиночестве читает книгу, и несколько девчонок с математики, хихикающих с недовольной Барби – той, что прославилась своей пятничной тирадой в приемной. Все это время я чувствую на себе взгляды, но никто, кроме того придурка с непомерно раздутым самомнением, предложившего сесть к нему на колени, больше не пытался со мной заговорить.
От дверей меня отделяют еще две скамейки. Вдруг левая из них привлекает мое внимание. На ней сидит, ровно по центру, всего один парень. Казалось бы, ничего странного, вот только каждая скамейка во дворе – скажем честно, любое место, куда можно законно пристроить свой зад – занята. А кроме него, на этой скамейке никого нет. Я приглядываюсь и вижу, что даже поблизости никто не стоит. Место будто бы окружает невидимое силовое поле, и внутри него – он один.
Не в силах справиться с любопытством, я мгновенно забываю про свою цель и невольно начинаю разглядывать парня. Тот сидит на спинке скамейки, а его потертые ботинки из коричневой кожи уверенно стоят на сиденье. Локти упираются в колени, обтянутые выцветшими джинсами. Лица как следует не рассмотреть. Светло-каштановые волосы спадают на лоб неряшливыми прядями, взгляд опущен к рукам. Он не ест, не читает и ни на кого не смотрит. Не смотрел до тех пор, пока не заметил меня. Вот черт.
Быстро отворачиваюсь, но уже слишком поздно. Я ведь не просто бросила на него мимолетный взгляд. А остановилась прямо посреди двора и пялилась во все глаза. До убежища за двойными дверями остается всего пара шагов, и я решаю ускориться, при этом стараясь не привлекать к себе лишнее внимание. Наконец, оказавшись под навесом здания, в относительной тени, я хватаюсь за ручку и тяну. Ничего. Дверь не поддается. Пробую снова. Черт, заперто. И это в самый разгар дня. Зачем закрывать дверь снаружи?