— Великая королева, прежде чем споет мой скальд, мне нужно сказать нечто важное, — промолвил Олаф. — Торгиль пошла в свой первый набег и добыла свой первый боевой трофей. Вместо того чтобы оставить пленницу себе, Торгиль желает подарить ее королеве, зная, сколь по душе тебе пригожие дети. Думается мне, Торгиль великодушна настолько же, насколько и отважна. Я охотно принял бы ее в ряды своих берсерков, если бы ты милостиво дала согласие… — Торгиль встала и поклонилась. Лицо ее раскраснелось от счастья. По правде говоря, после возни с собаками вид у нее был несколько взъерошенный. Олаф поднял Люси с ее места. «Нет! Только не это!» — взмолился про себя Джек. Теперь, когда пробил роковой час, ему вдруг показалось, что он должен любой ценой отбить сестренку у скандинавов, просто выхватить — а дальше будь что будет. Но тут он поднял глаза и вновь увидел королеву.
Она же прекрасна и невинна, как майское утро! Разве она способна причинить кому-нибудь зло?!
Торгиль взяла Люси за руку и подвела ее к возвышению. Кошки подошли изучить чужаков, и Джеку померещилось, что Торгиль вздрогнула. Во всяком случае, кошкам воительница явно не приглянулась: верно, потому, что от нее пахло псами. Они прижали уши и зашипели. Люси наклонилась погладить одно из чудшц — Джек напрягся, опасаясь худшего, — но кошка лишь потерлась о девочкину ногу и замурлыкала.
— Ты им нравишься, — улыбнулась королева.
— Одна знакомая кошка согревала меня, когда меня похитили из замка, — сообщила Люси.
— Ах вот как! Так ты, значит, принцесса?
— Я твоя принцесса, глупышка, — упрекнула королеву Люси. — Ты разве не помнишь? Тролли украли меня у тебя, когда я была совсем крошкой…
При слове «глупышка» по залу пронесся сдавленный вздох ужаса. Но королева лишь рассмеялась.
— Теперь, когда ты завела об этом речь, я вроде бы и впрямь припоминаю, что у меня была дочка. Дивлюсь я, что тролли тебя не съели.
«Да уж, кому и знать, как не тебе — ты же полутролльша», — подумал Джек, и всё же при взгляде на Фрит ему с трудом верилось в происхождение столь гнусное.
— Ой, так они ж собирались! — воскликнула Люси — Да только передрались промеж себя. «А не изжарить ли нам ее с яблоком во рту? — говорили они. — Или, может, запечь в пирог?» — «В пирог! В пирог!» — взревела половина троллей. А остальные завопили: «Зажарить, зажарить!» Так что тролли набросились друг на друга с кулаками — и очень скоро все уже валялись на земле без чувств. А мимо как раз проходил папа — и нашел меня. Ну, то есть мой второй папа. Который сейчас не здесь.
Впервые за много недель Люси болтала без умолку. В роль принцессы девочка вошла с поразительной легкостью. Ну да, конечно, она же всю жизнь упражнялась… подумал про себя Джек. А Люси между тем подошла к королеве и доверчиво обняла ее за колени.
— Какое воображение! — подивилась Фрит. — Вижу, с тобой не соскучишься… Спасибо тебе, Торгиль. Это более чем щедрый подарок.
— Торгиль что-то буркнула в ответ и осталась на месте, неловко переминаясь с ноги на ногу. Изящные манеры в список ее достоинств, увы, не входили.
— Да? — королева вопросительно изогнула бровь.
— А можно мне… ну, то есть, не могла бы ты… не согласилась бы ты… я хочу стать берсерком — можно?
— Но ты же еще совсем ребенок! — нежно прощебетала Фрит. — И, воистину, тебе куда более пристали девичьи занятия — шить, ткать, стряпать…
Королева словно бы знала, как побольнее уколоть Торгиль. Девочка изо всех сил старалась сдержаться: аж побагровела от напряжения. Джек подозревал, что терпения ее хватит ненадолго.
— Великая королева, — вмешался Олаф. — Она — дитя Торгрима. Лучшего берсерка на свет еще не рождалось, а Торгиль унаследовала отцовский дух.
— Да право! — отозвалась Фрит довольно холодно. — Вот уж ни за что бы не подумала, что суровая воительница нацепит на себя такое женственное украшение, как это ожерелье из листьев..
«Ах вот, значит, куда она клонит, — подумал Джек. — Ей приглянулось ожерелье Торгиль».
— Торгиль, ни слова не говоря, расстегнула ожерелье и сунула его в руку Фрит. Джек видел: девочка глубоко задета.
— Мне эта штука на фиг не нужна, — неприветливо буркнула она — Мерзкая девчоночья дребедень.
— Ну, мне-то она будет в самый раз, — проворковала Фрит. — Спасибо, право, спасибо, я так тронута! А теперь можешь вернуться на свое место. Мне не терпится послушать хвалебную песнь в честь Олафа, и я не желаю ждать и минутой дольше.
Торгиль спустилась с возвышения и тяжело плюхнулась на скамью. Лицо ее побагровело от ярости. Олаф успокаивающе положил руку ей на плечо.
— Позже, моя валькирия, позже, — прошептал он.
От похвалы Торгиль отчасти смягчилась — но по-прежнему походила на грозовую тучу, битком набитую молниями. Она пожертвовала своим первым боевым трофеем и чудесным серебряным ожерельем в придачу, но в отряд Берсерков Королевы ее так и не взяли!
Джек окинул зал взглядом По меньшей мере лиц этак сто были обращены к нему, большинство из них — воины Ивара. Олаф пересадил за свой стол Древесную? Ногу и Эрика Красавчика и пригрозил, что шкуру с них спустит, ежели те вздумают трепать языками во время выступления. Оба даже сняли парадные шлемы, чтобы лучше слышать. Руна, мягко улыбаясь, уперся подбородком в арфу. Грядет час и его триумфа, хотя об этом никому не суждено узнать. Торгиль вся ушла в свою обиду, но, в конце-то концов, Джек пел не для нее.
Мальчик откашлялся. На королеву он старался не смотреть, однако всем своим существом ощущал ее присутствие «Ни в коем случае нельзя о ней думать», — напомнил себе Джек. По спине его словно провели ледяным пальцем. Он начал;
По мере того, как Джек пел, он воодушевлялся всё больше и больше. Он словно позабыл о слушателях.
И о королеве тоже позабыл. Жизненная сила мерцала и переливалась вокруг него, несмотря на кровавое содержание песни. А ведь притягивает жизненную силу не что иное, как величественная поэзия Руны, отстранение подумал Джек. Благодаря этой силе каждая строчка звучала прекраснее предыдущей, а голос певца — всё звучнее и глубже. Мальчик невзначай заметил, что один из могильщиков Одина, — ворон, стало быть, — угнездился на стропилах высоко под потолком. Это его слегка обеспокоило; впрочем, Джек тут же позабыл о птице.
Когда он наконец умолк — а песнь получилась преизрядно длинная, — в чертоге воцарилась гробовая тишина Даже огонь не потрескивал в очаге. А в следующий миг зал взорвался восторженными воплями.
— КРУТО! УХ, КРУТО! — ревел Древесная Нога, промакивая глаза бородой.
— ПРЯМ ОБАЛДЕТЬ МОЖНО! — не отставал от него Эрик Красавчик.
— Мне здорово понравился тот кусок, где про раскроенные черепа, — признался Эгиль Длинное Копье.
— И еще про море крови по колено, — поддержал его Свен Мстительный.
— Это нечестно! — громко возмущалась Торгиль. — Джеку досталась вся слава, а ведь он палец о палец не ударил. Он в жизни ни в одной битве не сражался и даже не разграбил ничего!
Руна же сидел и молча улыбался про себя. Восторженные похвалы струились вокруг него, словно теплый мед. Джеку ужасно хотелось воздать старику должное, но прямо сейчас делать это было опасно. Возможно, в один прекрасный день Джек сумеет выказать ему свою благодарность.