Не так давно Госстрой СССР разрешил строительство школы, больницы, клуба, кинотеатра, детских и общественных учреждений в кирпичном исполнении. Строители и дирекция с радостью встретили это решение.
В прошлом году мы начали, в этом заканчиваем строительство трехэтажной кирпичной школы на пятьсот двадцать учащихся, детсада, детясли, достраиваем трехэтажные тридцатишестиквартирные дома. Так зачем же наряду с современными красивыми строениями соцкультбыта возводить деревянное недолговечное жилье? Недолговечность объясняется сырым климатом подлеморья. В отдельных районах из-за большой влажности грунта не замерзает на огородах прошлогодний картофель.
Если учесть дороговизну доставки древесины, высокую себестоимость квадратного метра жилья в деревянном исполнении и быструю порчу строений от климатических условий, напрашивается вопрос о пересмотре плана смешанного строительства на исключительно кирпичное. Будущее поколение хочет жить в благоустроенных красивых домах!
И поэтому мы обращаемся к вам, от кого зависит в настоящее время будущее трудящихся Еловского целлюлозного завода.
Дорогие товарищи! Мы вас просим собраться вместе, обсудить этот вопрос и надеемся, что вы полностью с нами согласитесь.
От имени всех комсомольцев стройки заверяем вас, что мы со своей стороны приложим все силы, чтобы выполнить план и задание правительства в срок.
По поручению комсомольцев нашей стройки…»
Миша положил письмо на стол, добавил:
— Вот все.
С минуту стояла томительная тишина. Люда, как в школе, подняла руку, спросила:
— И кому мы пошлем это письмо?
— Я думаю, товарищу Крупенину, затем в Госстрой СССР, в ЦК ВЛКСМ, секретарю крайкома партии товарищу Ушакову, секретарю крайкома ВЛКСМ, в Госкомитет.
Люда Бежева села, слегка поежилась, сразу же стала маленькой.
— А я бы в первую очередь послал в Совет Министров, — заявил с места Юрка. Он не имел решающего голоса, так как не был членом комитета, но и не считал себя вправе молчать. Письмо же будет подписано и по его поручению.
— В Совмин преждевременно, — сказал Миша, и Юрку никто не поддержал. — Теперь по существу письма какие будут замечания?
Люда сказала:
— Здорово написал! Когда ты читал, у меня даже мурашки по коже бегали.
Все сошлись на том, что письмо следует послать без дополнительной правки. Но вот встала Таня, метнула сердитый взгляд в сторону Миши и выложила:
— Слишком плаксиво ты пишешь! Уважаемые… дорогие… обязуемся… заверяем… А почему не написать: «Требуем». Почему?!
— Ну, знаешь ли, — смутился Миша, — секретарь крайкома или товарищ Крупенин тебе не Люда и не я, чтоб требовать…
— Значит, Люда может ходить в кирзовых сапогах, месить бетон, наживать ревматизм, рожать детей, жить в неблагоустроенной сырой квартире, дышать отравленным воздухом и, кроме всего прочего, должна молиться на Крупенина? Вот ты и скажи, кто для кого: Крупенин для Люды, для нас или мы все должны жить для него?
— Ты уклоняешься от существа поставленного вопроса, — весь наливаясь краской, парировал Миша.
— Нет, не уклоняюсь! Кто виноват во всех тех недостатках, о которых мы говорим второй день? Да прежде всего твой Крупенин и его дорогой товарищ Мокеев. Оба они не наденут рабочие сапоги и не встанут на место Люды, а жаль. Какое им дело, в каком ты будешь жить доме! А им ведь доверили партия, наш народ, мы — создатели материальных ценностей — доверили наши судьбы. Вот я бы и написала: не просим, а требуем. И пусть они приедут на стройку, здесь отчитаются в том, как умеют планировать, рассчитывать, хозяйничать, экономить наши, народные, деньги.
На этот раз и Юрка встал:
— Таня, конечно, права, но мы-то сами еще ничего не сделали, чтобы выправить положение. Мы ни разу не говорили о наших болячках даже в крайкоме комсомола. Я тоже вначале ввернул не то про Совмин, а потом подумал, что это будет скорей походить на жалобу, на скулеж…
— Спасибо, — заметила иронически Таня и отвернулась.
— Кто еще хочет сказать? — спросил Миша.
— Я с Юрой согласна, — подтвердила Люда.
— И я…
— Ставлю на голосование, — объявил Миша. — Кто за отправку письма в первой редакции, прошу поднять руки! Один… два… три… шесть. Кто против? Нет. Ты воздержалась, Таня?
— Да.
Миша обвел всех взглядом:
— Значит, с этим вопросом все… Объявления есть?
Не дожидаясь остальных, Таня покинула комнату комитета и незаметно выскользнула в прохладную темную ночь. Юрка выскочил почти следом. Прислушался. Стук Таниных каблучков по деревянному тротуару удалялся в сторону бараков, значит, решила идти напрямик к своему общежитию. Юрка прибавил шаг, догнал Таню.