— Нет, нет! Пожалуйста! — ответил он без всякого интереса, опускаясь в свое кресло с затененной стороны возле портьеры.
Брюнетка бросала восхищенные взгляды то вниз, в оркестр, где, по всей вероятности, среди музыкантов у нее был дружок, то через плечо своей подруги косила взглядом в сторону Ершова. Они вполголоса, но чтобы он слышал, говорили о театре и об актерах.
— Да, в этой, роли Помяловская хороша, — сказала блондинка. — Удивительно идет в гору.
— Сазонов тоже сегодня в ударе. С Бубенцовой у него получается хуже. Он заглушает ее…
Они болтали еще о чем-то, а ему хотелось конца антракта. Ему надоела театральная осведомленность этих щебечущих женщин. На пару минут в ложу зашел директор театра Заречный. Сегодня в спектакле он не участвовал. Обе дамы любезно раскланялись с ним.
— Как устроился, Виктор Николаевич? — спросил Заречный.
— Спасибо! Лучше и не придумать.
— Вы познакомились? Нет? Жена нашего дирижера… А это, — Заречный погрозил пальцем в сторону блондинки, — дезертир. Была у нас завлитчастью, теперь директор Дома культуры химкомбината… Вымогатель на шефские концерты… А впрочем, довольно милая женщина.
После столь «громких рекомендаций» милые дамы решили, что имеют полное право на повышенный интерес к себе.
Вспыхнула рампа, поднялся занавес, тихо, в размеренном, медленном такте зазвучал оркестр… И вот вам, пожалуйста:
— Не правда ли, вы не откажетесь выступить в нашем Доме культуры с обзорной лекцией о современной сибирской литературе?
Ершов смотрел через сцену, туда — за кулисы, напротив ложи, где, в ожидании выхода, стояла Ксения Петровна. И она узнала его. Рука ее слегка изогнулась в локте, приподнялась, помахала ему.
— Смотри, Неля, — сказала брюнетка, — а Ксюша мила. Она заметила нас. Помаши ей рукой…
Ершов понял, что вечер будет испорчен. Лучше сидеть этажом выше, возле горячих прожекторов. По крайней мере, там осветитель занят своей работой и не станет его донимать комментариями к происходящему на сцене…
Он думал о Ксении Петровне все эти дни. Ему и работалось лучше. Внезапно героиню своей новой книги он решил наделить способностью петь, пусть непрофессионально, но задушевно, лирично… И это, на первых порах, обрадовало его. Но ранее задуманный образ простой работящей девчонки, только вступающей в жизнь, начал вдруг разрушаться. Его оттеснил и затмил живой образ зрелой актрисы, под впечатлением которого находился сам автор. Нужно было вводить еще одну героиню, тонко и умно понимающую музыку, или отказаться от внезапной задумки. Больше того, он предвидел — повесть станет совсем о другом. Нет, не все даже самые сильные впечатления можно нести на страницы рукописи. У искусства свои законы: жестокие и беспощадные. С этим нельзя не считаться…
Трансляция концерта окончилась ровно в десять. На экране телевизора показывали праздничный киножурнал. Нетерпение погнало Ершова к автобусной остановке. Люди, нагрузившись авоськами, сумками, сетками, спешили по домам. Он искурил четыре сигареты, по количеству прошедших автобусов, а Ксении Петровны все не было. Он закурил пятую и швырнул незатухший окурок в сугроб уже возле своего коттеджа. И в этот момент, ослепив его фарами, буквально в двух метрах остановился огромный служебный автобус с мощным и громким дизелем. Передняя дверь распахнулась, и сам Заречный, протянув руку даме в черной дошке, помог сойти с автобуса.
— Привет, грабитель, привет! — крикнул он Ершову. — С наступающим! Передаю из рук в руки. Молчала, молчала и выдала: не еду и все. А может, ты с нами в Солнечногорск? Пятьдесят минут — и экспресс домчит…
— А если ко мне? — засмеялся Ершов.
— Эге, батенька. Да нас тут полный автобус. Два раза по стольку ждут дома. Так что счастливо, дети мои! Как-нибудь в другой раз…
В прихожей Ершов помог Ксении Петровне раздеться. Повесил на вешалку дошку и шапочку. Она сменила сапожки на туфли и улыбнулась ему за все благодарно и притягательно, словно вернулась в собственный дом, где всегда ее ждут. Вернулась, соскучившись, немного усталая, но обогащенная и переполненная за день.
У него было желание коснуться губами порозовевшей ее щеки. А она и не подозревала, что он может подумать такое. Ей он казался для этого слишком серьезным, совсем не похожим на многих других. И это больше всего ей нравилось в нем.
Пока Ксения Петровна в Катюшиной комнате занималась прической, Марина нарезала пирог, расставляла на стол закуски Женщины были знакомы, хотя и недавно. Знал Ксению Петровну и Дробов. С выездною бригадой театра она была в колхозе. Незнакомым и новым лицом предстал Сашка, но это нисколько не огорчило его и Ксению Петровну. Он уважал артистов, особенно в приключенческих фильмах, и уже за одно это мог быть симпатичен ей.