Катюша включила гирлянду огней на маленькой пышной елке. Почти всю неделю она собирала поздравительную корреспонденцию, не показывала ее отцу. Теперь пачку писем, открыток и телеграмм принесла на журнальный столик, возле которого все еще сидел Дробов.
Среди красочных новогодних открыток Андрей увидел открытку с танцующими зайчатами. Точно такую прислала из санатория Таня. Он не надеялся, что отзовется, думал, все еще сердится. Разговор его с Юркой дошел до нее. Юрка, как встал с постели, съездил в Бадан, рассказал все следователю. Потом следователь сам приезжал и вызывал Юрку дважды. Труп Склизкого не обнаружили. Возможно, что затянуло в какой-нибудь из подводных гротов, а может, и унесло в открытое море.
Одним из последних вопросов к Юрке был:
— Ну, а если бы догнали, то как поступили?
— Изуродовал бы подлеца! — ответил зло Юрка.
— Вот, вот, это уже самосуд. Для чего существует советское законодательство? Где доказательство, что не вы столкнули человека с обрыва?
— Не человек он, а гад!..
— …Пойми, Андрей, меня правильно, — сказала Дробову Таня, когда прощались они перед отъездом ее в санаторий, — все гораздо сложней, чем тебе кажется. Ты неплохой человек. Мне и в голову не придет такое. Во всем, действительно, виноват негодяй, а страдаем мы трое… И тебя жаль, и Юрку. Получилось не по-людски… Должна сама разобраться…
Он отправил ей два письма и новогоднюю телеграмму, а получил одну открытку с текстом в несколько строк.
Что это? Долг вежливости или отписка?
А ему и дядя Назар прожужжал все уши, что зверь и тот берлогу имеет, птица — гнездо.
Завтра утром, чуть свет, он уедет в зверосовхоз. На первый случай закупит тридцать норок, по десятку песцов, соболей. Начало фермы заложено, построены клетки-садки, огорожена территория, к весне достроится ледник. Отловлено на кормежку зверю восемь тонн сорной рыбы. Мало? Еще наловят, хоть тридцать…
— Прошу к столу! — перебил мысли Дробова Ершов.
Ксения Петровна, Марина, Катюша уселись рядком.
— Так не пойдет, — возразил им хозяин дома. — Андрей, поменяйся местами с Мариной. Ты, Катюша, подвинься. Я сяду между тобой и Ксенией Петровной. Ну, а Саша сидит на месте. Он самый догадливый. Андрей, разливай!
— А этой милой паре шампанское или коньяк? — спросил Дробов.
— Нам виноградного сока лучше, — заявила Катюша.
— Быть по сему!..
Ершов поднял бокал:
— Проводим, друзья, старый год. Не зря же мы его прожили?! За радости и успехи, которые были у каждого!
Наступил момент, когда, действительно, хочется обернуться, чтобы увидеть отрывок жизни длиной в целый год.
Зазвонил телефон. Катюша выбежала в прихожую и вскоре потребовала отца. Было слышно, как Ершов поздравлял кого-то, пожелал много благ… А когда возвратился, улыбнулся, как школьник, отхвативший случайно пятерку.
— Варвара Семеновна, — объяснил он, — получила открытку и позвонила.
Губы Ксении Петровны чуть вздрогнули, глаза потемнели. Меньше всего теперь ей хотелось оглянуться на прожитый год. За спиной до сих пор стоял Ушаков. Как-то он позвонил в понедельник — выходной день театра. Просил встретиться с ним в музее, где людно только во время экскурсий. И они встретились. Но она его тут же спросила: нужно ли было встречаться? Она уважает его. Лучшего друга ей не найти. Но и он ее должен понять. Она хочет тоже любить, иметь полное счастье. Что она принесет Ушакову? Что? Она свободна морально и нравственно… Он не свободен. Приезжала же к ней Тамара Степановна… Стоит ли им ломать свою жизнь?.. Не сменяет ли он кукушку на ястреба?!
Ей было жаль его, когда он ушел. Но то, что свершилось, свершилось к лучшему.
Уловив ее минутное замешательство и упрекнув себя в бестактности, Ершов спросил:
— Добавить салат?
— Нет, спасибо…
Он не знал о ее отношениях с Ушаковым и знать ничего не хотел. Напомнив о старой стенографистке, напомнил об истории с квартирой. Получилось неумно. Кстати вмешалась Катюша.
— Папа, а я тебе на окно положила бандероль. Марки там с кенгуру. Какой-то Роберт писал, а больше понять ничего не могла…
— Робертс! — подсказал Ершов.
В пергаментной упаковке оказалась книга в мягкой обложке.
— «Коммунисты»! — вслух прочитала Марина название. — И далее, на титульном листе: «Писателю-сибиряку, от автора из далекого Сиднея!»
Она полистала книгу, должно быть, нашла, что искала: