— «Бирюсинск — город модный. Каждое лето тысячи туристов устремляются сюда. В прошлом году, как мне сказали в отделении «Интурист», Бирюсинск посетило более тридцати тысяч иностранных гостей. Их привлекают не только Байнур и Бирюса, тайга и обширные степи этого края, бесчисленные стройки и новые города, привлекает прежде всего человек. Человек новой формации. О людях-сибиряках мне и хотелось бы рассказать…»
Но дочитать главу Марине не удалось. Истекали последние минуты уходящего года. Не терпелось Катюше и Сашке, когда стрелки часов стали сходиться на цифре двенадцать. Зазвучал сигнал точного времени. «С Новым годом, товарищи!» — торжественно произнес диктор. Было видно, как за окном, в стороне Бирюсинского моря, в небо взвились десятки ракет, донесся залп.
— С Новым годом! — повернулась Ксения Петровна к Ершову.
— С новым счастьем, — ответил он и отпил глоток.
— Я счастлива, — сказала она так тихо, что за шумом и звуками музыки мог услышать ее только он.
И вдруг он почувствовал, что в эти два слова она вложила и смысл и душу. Сказаны они были необычно. Впервые увидел, что кое-что значил для этой женщины. Сейчас она приоткрылась ему случайно, невольно. И он осмыслил впервые, как важно это открытие для него, почувствовал нарастающее волнение. Он хотел ей сказать нечто важное, но, как на грех, все слова, которые приходили на ум, казались банальными и пустыми. Он допил бокал, не сводя с нее глаз.
Было около часу, когда все пошли на горку. Санки нашлись у Катюши и Сашки. Ребята наперегонки бежали по широкой тропе к катку, откуда доносились голоса, смех и песни.
— А что, неплохая была бы пара? — спросил Ершов, поддерживая Ксению Петровну под руку, намекая на Дробова и Марину, которые успели на сотню метров уйти вперед. Он позабыл перчатки. Одну руку держал в кармане пальто, вторая, как в уютной варежке, грелась у локтя Ксении Петровны.
— Хорошая, — не без доброй зависти ответила она. — Только что-то сегодня Марина грустна. А впереди пара лучше. — Это уже относилось к Катюше и Сашке. Свет луны делал лицо Ксении Петровны таинственным.
— Минуту назад о чем вы подумали?
— Я? — она растерялась.
Он понял, она не скажет. Видимо, мысли ее были настолько значимы, что их нелегко доверить. Конечно, о счастье, но только каком и с кем?
Все чаще им встречались люди в костюмах и масках. Непонятно по какой причине, гусар оказался в валенках, тем более, что ночь выдалась исключительно теплой. Медведь отплясывал с зайцем, лиса с бобром…
Катюша и Сашка поджидали у крайней горки. Как ни велик был соблазн, они решили предоставить санки в первую очередь взрослым. Ершов установил порядок, против которого никто не стал возражать. И Сашка с Катюшей на первых санках помчались с горки в самый конец ледяной дорожки, где было темно и пустынно.
Марина с Андреем уехали следом.
Вернулись ребята, и пришла очередь Ершова и Ксении Петровны. Она села вперед, подобрала шубку, он уселся за нею, взял крепко за локти. Катюша с Сашкой столкнули их. И ветер, и люди — все устремилось навстречу с диковинной быстротой. Там, где горка сходила на ледяную дорожку, санки подбросило, и Ксения Петровна, ахнув от страха, прильнула сильнее к Ершову. Прядь ее волос, выбившись из-под шапочки, защекотала ему лицо. Он прижался щекою к ее виску, закрыл глаза, задышал учащенно и горячо. Санки мчались с неослабевающей быстротой, и каждый из них, боясь открыться другому, хотел, чтобы этот стремительный бег превратился в вечность.
Но вот они оказались в конце ледяной дорожки. Он встал и подал ей руку. На какое-то мгновение она задержала ее в своей. Взгляд ее был встревожен, и можно было подумать со стороны, что это они герои чеховской «Шутки», что только что между ними произошло нечто подобное. Однако чеховский герой шепнул своей Наденьке о любви. Виктор Николаевич не смог бы так зло пошутить. Пока они неслись с горки, он пережил одно из лучших мгновений в жизни. А она всем своим существом хотела понять его…
Они шли назад держась за руки, волоча за тесемку санки. Он сказал о погоде, об оттепели, она ответила невпопад. Катались еще. И каждый раз он дышал горячей в висок, сердце его колотилось по-сумасшедшему… А из головы никак не выходил чеховский рассказ. Хуже того, Ершов подумал, что неправильно понял свою спутницу за столом, когда говорила она о счастье.
Собрались все у горки.
— Поздно уже, — сказала Ксения Петровна.
— Еще разок! — сверкнула глазами Катюша и, схватив санки, побежала на горку.
Сашка, завладев вторыми, не отставал от нее.
— Закурим, — предложил Ершову Дробов.