Теперь уж каждое дерево, каждая валежина стали сразу объемными и значимыми. Толстый березовый пень, с шапкой снега на срезе, походил на гигантский гриб-боровик. Рядом с ними приютилась метровая елка. Опустив, как ресницы, густые ветви, она зябко смотрела на мир и людей, в руках которых могли быть не только ружья, но и топор, срубивший ее сестрицу под новый год. Проваливаясь в пушистый снег и купаясь в нем, как в пене, из-под елки вылетел заяц-беляк. Но по нему никто не стрелял из-за предосторожности поднять не вовремя хозяина тайги. Охотники говорили, что, по всей вероятности, медведь окажется «подходячим». Берлога в глуши, «сделана по-уму и больно большая».
В собачьих унтах, полушубке, лохматой лисьей шапке мистер Кларк со стороны — и не мистер Кларк, а завзятый таежник… Нос приплюснут, глаза узковатые. Иногда в них сквозила хитринка, иногда настороженность человека, привыкшего к разным случайностям. Такого встретишь в тайге, кисет протянешь. Нехай самосадом трубку набьет, одарит своим табачком. Все честь по чести…
Но думы и думки все сильней и сильней одолевали мистера Кларка. Давно ли он был в своих Штатах, ездил на службу в автомобиле, бывал в гостях, приглашал к себе… Воском натертый в залах паркет и… эти унты на нем… Только он знал себя во всей сложности и сплетении черт характера. На него магически действовала среда, и он мог предаваться меланхолическим пророчествам. Внезапно почувствовал он, что если охота не состоится, то это мало его огорчит. Все, что ни делается — все к лучшему… Там, в суетливом и шумном Бирюсинске, где по улицам и площадям снуют тысячи автомобилей, тянуло в тайгу. Здесь тайга утомила, навеяла тяжкие думы… И чем черт не шутит?! Кому это надо быть задранным зверем за тысячи миль от дома?
— С благополучным приездом. Удачной охоты, — говорил шофер каждому, поднося стопку водки.
Мистеру Кларку налил в отдельный стакашек.
Фотограф запечатлел этот торжественный момент.
У Гарри Кларка в винчестере семь патронов с убойными пулями. Охотники вооружены подержанными двустволками, не внушающими доверия Кларку. На такой охоте заслон пулеметчиков ставить надо. Но где поставишь? Поляна с горошину! Огромная, в три охвата, лиственница повалена бурей. А там, где корни ее шатром, в вершине снежной горы, крохотное жерло вулкана с корочкой льда по краям, с еле заметным облачком пара над ним.
Мистер Кларк выбрал позицию, примял вокруг снег ногами. Проверив, на месте ли нож.
Было мгновение, когда показалось Кларку, что в икрах его не то сплетения мышц, не то свинцовые нити дьявольской тяжести и ничтожной прочности. Он глубоко вздохнул. Огляделся. Очевидно, фотограф решил заснять схватку с медведем со стороны, стоял шагах в десяти. Даже охотники показались Кларку сомнительным утешением. Случись несчастье — и бросят, сбегут…
А ружья заряжены, и собаки рвут из рук.
— Давай! — крикнул тот, что похож на якута, с трудом удерживая собак.
Мистеру Кларку говорили, что редкая пуля не срикошетит от черепа зверя, и потому стрелять лучше, когда медведь поднимется на дыбы. Целиться — в левую грудь, в то место, где у человека сосок… К черту! Ищи тут сосок. Русские говорят: на дядю надейся, а сам не плошай… И Кларк надеялся лишь на себя.
Щупленький мужичонка, на которого Кларк и в машине смотрел с подозрением, ежовым клубком подкатился к берлоге и сунул длинную жердь куда-то между корней, засыпанных снегом.
Прошла секунда, вторая — и жердь отлетела с такой силой, что охотник не смог ее удержать.
Ни сирена пожарных под ухом в ночи, ни взрыв парового котла не произвели бы такого впечатления, какое произвел рев проснувшегося зверя. Медведь кричал в сотню разъяренных бычьих глоток. Дрожь прошла от поясницы к затылку, но Кларк стоял, как врытый в землю кряж.
— Давай! — закричал он высоким звенящим голосом. Смешение страха с азартом преобразило его, переполнило.
Жердь снова сунулась туда, где был медведь. С треском переломясь, отлетела в сторону. Еще секунда — и с силой пушечного ядра из берлоги вылетел сам хозяин тайги.
Такое громадное страшилище Кларку не мерещилось даже во сне. Он с трудом поймал на мушку зверя, и собственный выстрел показался ему хрустом валежника, В то же мгновение тенью метнулись в сторону зверя собаки. Медведь рявкнул и встал на дыбы.