— Да нет, Борис Алексеевич, не получается. И в нашем деле — проекты, их воплощение, падения, взлеты. Работаешь лет пять, шесть над книгой, а что получится — не тебе судить. Где же сейчас Крупенин? Только вчера узнал, что освободили его…
— Не знаю, — ответил Ильин и вдруг спохватился. — Только об одном вас прошу: не считайте его дураком. Если хотите — это большой государственный ум. У каждого есть недостатки. Резок, горяч, во все влезал сам. От старого сохранилось…
— Хотите сказать, от культа?
— Может, и так, — отрешенно сказал Ильин, — жаль человека.
— Не погибнет, — заверил Ершов, — без работы его не оставят. В наше время это не принято. А остальное от него зависит.
Они доели котлеты, выпили кофе, пошли курить в вестибюль.
— Скажите, Борис Алексеевич, вы, действительно, убеждены, что очистные сооружения не нужны?
— В том объеме и сложности, в какой проектируем, не нужны. Пустая затрата ценностей.
Ершову трудно было понять этого человека, но очень хотелось понять. Он не сомневался в искренней убежденности Ильина и потому пытался поставить себя на его место. Иногда в сложных условиях истину надо пытаться искать от обратного.
— Борис Алексеевич, очистные сооружения больше чем наполовину сделаны. Я понимаю тех, кто ставит вопрос о создании санитарного предприятия. Они желают иметь завод, который бы стал совершенством сегодняшнего дня. На примере такого завода можно будет учиться, как надо строить, вести борьбу за охрану природы.
— Деньги, Виктор Николаевич, деньги! — возразил с болью Ильин.
— Правильно! Но одни деньги не возвращаются, другие окупаются с лихвой. Представим, что я противник этого предприятия на Байнуре.
— Хорошо, представил.
— Но я стою перед совершившимся фактом.
— И это допускаю.
— Так не лучше ли иметь мне завод-лабораторию мощным заслоном очистных сооружений на пути вредных стоков, чем допустить непоправимое?
— Не случится этого!..
— Минутку! Мы договорились, что я человек, который пытается разобраться во всем. Вы утверждаете, что регенерацию можно довести до совершенства. Докажите это практикой на Еловском заводе. В ближайшие годы мы построим десятки заводов, должны выпускать бумаги и целлюлозы в пять, шесть раз больше. Значит, надо накапливать опыт по обезвреживанию производственных отходов. С этих позиций мне более понятны сторонники уникальных очистных сооружений!
— Разумеется, — согласился Ильин. — Вы гуманист. По-своему и болеете о благе народа…
— А вы? — перебил Ершов.
— И я о благе народа думаю, но посредством инженерных расчетов. Я должен считать и считать. Сейчас все наши заказчики потребуют им проектировать такие же очистные сооружения, какие будут на Байнуре. А при девяностопятипроцентной регенерации сбросов очистные сооружения фактически не нужны.
Ершов не отступал:
— Не нужны там, где, нет Байнура, Волги, Камы. Где возможно создать искусственные озера для сброса промышленных стоков.
— Да, но бумажно-целлюлозная промышленность — это такая отрасль, которая не обходится без затраты на нее воды. Решится проблема Байнура и возникнет во всей своей полноте другая…
— Значит, недаром ваши заказчики уже сейчас затылки чешут? Пять лет назад не так думали… А в конечном итоге, мне думается, проблема очистки воды остается еще не решенной. Она будет полностью снята, когда промышленные стоки после очистки будут вновь направляться в производственный процесс. И еще — питьевые воды должны быть отделены от промышленных. За решение этой проблемы я первый воздвиг бы вам памятник!
— Воздвигнут еще, но какой?! — засмеялся Ильин. — Запишите домашний мой телефон. В своей библиотеке я найду для вас кое-что интересное о мировой практике строительства целлюлозных предприятий.
Звонок приглашал в конференц-зал.
Вслед за членом-корреспондентом Академии наук слово взял председатель краевой плановой комиссии. Десятки леспромхозов края расположены вдоль основных водных артерий, линий железных дорог, автомагистралей. В течение многих лет оголяются водоразделы. Мелеют реки, теряют свое значение. Сверх всяких норм вырубаются наиболее доступные массивы, и в то же время край обременен миллионами гектаров перестойного леса. Но леспромхозам выгоднее завышать нормы вырубки, чем строить новые дороги, осваивать глухие таежные районы…
На третий день совещания Ершов исписал довольно пухлый блокнот. По выступлениям подавляющего большинства участников форума было ясно: завод на Байнуре получает прописку, но предприятие должно быть образцом современного уровня науки и техники, очистные сооружения уникальными, контроль за их работой должен осуществляться только государственной комиссией с особыми полномочиями…