— Идёмте, идёмте же, — порывисто проговорил он. – Я должен… сообщить вам нечто важное.
Хмурясь, Данкмар последовал за ним в дом.
Интуиция и второе зрение словно вскрикнули разом. Он вздрогнул. Предчувствие опасности нахлынуло на полушаге. Мелькнула доля секунды, пока у него ещё оставался шанс отпрянуть, выбежать из коттеджа, возможно, успеть к машине, возможно, поднять её… Этот шанс он упустил и не сожалел о нём. Ему всё равно пришлось бы вернуться. Поведение, достойное испуганного животного, ещё никого не спасло. Оно лишь уронило бы его достоинство. Йирран уже досыта накормил его унижениями. Данкмар подумал только, что нужно было взять с собой кортик.
Дверь захлопнулась.
Замок щёлкнул.
— Это он, — угодливо пролепетал Ландвин и неуклюже согнулся. Движение больше напоминало попытку сжаться и спрятаться, нежели поклон. Данкмар ощутил презрение. Он знал, что Ландвин от многого зависим и во многом уязвим, но Ландвин на зависть эффектно умел преподносить себя. Он казался человеком эмоциональным, но целеустремлённым и уверенным – и гляди‑ка, так быстро впал в подобострастие и ничтожество… Постыдная слабость, пускай и перед одной из безликих древних. Живым существам безликие внушают естественный страх; этот страх, подсознательный и звериный, легко обуздывается тренированной волей.
Она стояла на широкой лестнице, строгая и ошеломительно прекрасная – гостья отца–командира Фрея, которая не была ни прихожанкой его, ни даже человеком. «Я не понял этого при дистанционном разговоре, — отметил Данкмар. – Неудивительно: их можно видеть только вторым зрением, а по телефону оно не транслируется. Удивительно другое: Фрей в это время был в ризнице. Как она смогла войти в храм?!» Потом он вспомнил, что даже скверное потоковое видео не могло скрыть поразительной красоты и эротической притягательности суккуба. Сейчас, вблизи, впечатление усилилось во много раз. Данкмар оценил иронию безликой, выбравшей для воплощения образ едва ли не монашенки – юбка в пол, грубый китель, жёсткий воротничок под горло. Действительно, зачем ей, чистому сгустку сексуального влечения, внешняя атрибутика? Любопытно было следить за собственными инстинктами: боязнь и желание смешивались в причудливых пропорциях.
Но что ей здесь нужно?
Безликая спустилась по лестнице так плавно, словно стекла по ней, не переступая ногами. Её тёмно–алые сладкие губы не улыбались, а бездонные чёрные глаза были холодны и пусты. Несмотря на суровый вид гостьи, к этому моменту Данкмар уже совершенно успокоился. Он подписал контракт с одним из собратьев этой безликой. Условленное исполнялось согласно как букве, так и духу. У высоких договаривающихся сторон не могло быть претензий друг к другу.
Итак, зачем она здесь? «Ландвин, — брезгливо подумалось Данкмару, — что ты натворил?»
— Данкмар Хейдра, — прозвучал её чистый низкий голос. – Я пришла к тебе.
Данкмар выпрямил спину и поднял голову: избранное тело безликой оказалось высоким. Она остановилась в двух шагах от него. Образ её едва приметно плыл и искажался, как бывает с некачественными голограммами. Но гостья из‑за преграды была реальна не менее, чем любая живая женщина: визуальный эффект возникал из‑за чуждой, противоестественной, противоположной природы той сущности, что добровольно заключила себя в эту плоть. Данкмар подозревал, что замечает его лишь он, обладатель второго зрения.
— Чем обязан, госпожа? – спросил он спокойно.
Густые ресницы суккуба опустились и поднялись. Данкмару стоило усилий смотреть ей в лицо: не потому, что безликая внушала страх, а потому, что её грубое одеяние не могло скрыть сладострастных очертаний её тела. Она олицетворяла равно влечение самца к самке и мечту мужчины о женщине. Она была совершенна.
— Ландвин Фрей призвал меня, — сказала она. – Ландвин Фрей получил то, что хотел. Теперь он с нами. Но моя работа не закончена. Я – посланница. Я пришла к тебе.
Данкмар пожал плечами.
— Я готов выслушать.
— Ландвин Фрей призвал меня, — повторила суккуб. Её речь была медленной, скорее шепчущей, чем напевной. – Но его сил недостаточно, чтобы привести других. Других приведёшь ты.
Она шагнула вперёд. От неё исходил аромат окаменевшего мёда и сладкого молока. Данкмар вновь пожалел, что оставил кортик в машине. Оружие марйанне заставило бы безликую вести себя смиренней.