Джейм подавила панику. Она же всё ещё внутри Уракарнского храма ... или как? Что-то подобное уже случалось с ней прежде, в Каркинароте, когда она ринулась в глубины дворца Принца Одалиана, только чтобы оказаться в Тёмном Пороге, внутри Дома. Если такое случилось снова, то очередной шаг мог унести её под карнизы теней.
Не ходи...
Пока она колебалась, Жур топтался у неё на носках, его плечо давило ей в бедро, беспокойно чирикая. Она и так уже в достаточной опасности; насколько правильно было рисковать и им тоже? Но он был островком комфорта, здесь на краю обрыва безумия. Кроме того, было важно, чтобы она сумела отыскать ... что? Недавнее прошлое размылось. Она сделала ещё один осторожный шаг в темноту, на жёсткую мостовую.
Разряд молнии сверкнул снова, ближе, с грохотом, что оставил в её разуме отпечаток сломанных балок перекрытия на фоне израненного неба. Когда её глаза прочистились, она обнаружила, что здесь внизу, свет решил задержаться. Под ногами был пол, мощенный холодными тёмными камнями, в узорах вен светящегося зелёного. Вокруг неё громоздились стены. С них свисали сотканные лица множества посмертных знамён, что волновались и гримасничали в потоках слабого ветра, что угрожал скинуть их с высоких насестов.
Ахххх...
Её сердце замёрзло в груди. Это был тот самый жуткий зал, где танцевала Плетущая Мечты и пал Кенцират.
Горе жадности мужчины и коварству женщины...
Здесь она играла ребёнком, после того как её отец вышвырнул её из замка в Призрачных Землях, прочь от её брата-близнеца Тори, и это здесь её мучил переврат Мразиль [Keral].
- "Никаких сувениров для тебя, обормотка. Твой дом теперь здесь. Может мне тебя утешить? Нет? Ну, тогда я оставлю это нашему лорду и хозяину."
А затем он спустился по лестнице, из руин погубленного прошлого, чтобы объявить её своей собственностью, чтобы взять на место её матери.
- "Значит ты лишилась отца, дитя," - сказал мягкий голос. - "Я стану для тебя ещё одним, и ещё много, много большим. Идём. Ты знаешь, чему принадлежишь."
Лица с гобеленов, казалось, склонялись над ней.
Дурачина, подумала она, борясь с волной головокружения. Ты дышишь слишком сильно.
Она присела на корточки и стиснула Жура в горячем, пушистом объятие, свой прочный якорь в шатающемся мире. Барс лизнул её щёку шершавым, беспокойным языком, затем ткнулся влажным носом в ухо.
Она больше не испуганная девчонка, что бежала по этому залу после решительного отказа от свадебной постели и прорубила свой путь к свободе, через руку, что собственнически потянулась к ней сквозь трепетание ярко-красных лент. За этим последовал побег из Дома, остающегося за нею в огне, потом почти год ученичества в воровской гильдии Тай-Тестигона, Каркинарот, битва при Водопадах, та жуткая зима в Женских Залах Готрегора, и, наконец, благословенный Тентир. Теперь, когда она припомнила всё, что случилось с ней с той поры, её детство казалось отстоящим на целую жизнь. Она уже даже не та самая молодая женщина, что ввалилась в этот зал два года назад из Каркинарота. В её памяти всплыли старые, вызывающие строки:
Если я захочу - я буду учиться охотно.
Если я захочу - я буду бороться охотно.
Если я захочу - я буду жить с желанием.
И я этого хочу.
И я буду делать это охотно.
Её дыхание выровнялось. Она бросила сердитый взгляд на знамёна вверху и осознала, что их ряды значительно поредели со времени её последнего визита сюда. Многие теперь весели изодранными лоскутами, обнажившись до голых верёвок основы, что жалобно стенали под ветром и беспрестанно стучали по холодному камню. Другие слетели на пол, и лежали там, едва заметно подёргиваясь.
Объяснение их ветхого состояния пришло к ней из прошлого: из них выели их души.
Кровь пленяла души кенциров в ткани их смерти. Герридон, Мастер, нуждался в этих душах, пожатых для него его сестрой-консорткой Джеймсиль, чтобы поддерживать своё, полученное нечистым путём, бессмертие. (Ну вот: она наконец-то произнесла его имя, пусть и только самой себе.) А теперь, когда Плетущая умерла, он нуждался в ней, Джейм, чтобы взять её на место матери. А тем временем, он кормился на остатках хайборнов, вроде висевших здесь, но всё выглядело так, будто он уже почти исчерпал их запасы. Что же дальше? Он мог заняться падшими кендарами и перевратами, как того последние и боялись, когда поднимали мятеж, что в итоге привёл к Водопадам. Мог принять подношения Тёмного Порога и стать, наконец, его созданием, его Гласом. Или мог снова попытаться привлечь её на свою сторону, чтобы пожать новые души среди Кенциратских хайборнов всех домов. А это не есть хорошо, подумала она про себя, в особенности для Норфов, где остались только она, Тори да Киндри.