- Катя!
- Ну я же права.
И я понимаю, что да, Катя права.
Два дня. Два гребаных дня я сижу, как на иголках и жду появления Матвея. От мысли, что я стала ему неинтересна становится плохо. И как, ну как за такой короткий срок он смог так плотно засесть в моей голове? Его поцелуи преследуют меня по ночам, что я просыпаюсь мокрой и возбужденной. Катя нервничает вместе со мной и ругается, какая он сволочь. Пытаюсь настроиться на рабочий процесс, хорошо, что нас с Катей заваливают заданиями и поручениями.
Трель телефона заставляет меня подпрыгнуть на месте. Мне обычно никто не звонит, кроме Кати и родителей. Катя рядом, а с мамой я разговаривала в обед. Да и номер незнакомый.
- Алло, - говорю я.
- Привет, - в горле моментально пересыхает. А в душе разливается радость и облегчение.
- Привет, - тихо отвечаю.
- Я заеду за тобой к восьми, - его тон безапелляционный. Будто он знал, что я только сидела и ждала его. - И надень платье, - это что приказ?
Я не успеваю ничего ответить, Матвей отключается. А я, а что я? Прыгаю от счастья. Вскакиваю с кресла и танцую. Катя крутит пальцем у виска и просит успокоиться, пока меня не посчитали сумасшедшей.
Матвей
Не могу слышать ее голос и спокойно сидеть на месте. Хочется рвануть к ней и зацеловать. Два дня держался, это вся моя воля. Думаю только о ней, о ее запахе, сводящем с ума, о губах, которые с радостью принимают меня. Блядь.
Стас ржет в открытую, давно в зубы не получал. Вручает мне приглашения на выставку какой-то мадам и требует, чтобы я там присутствовал, ведь афтепати пройдет в Морфие. Звоню Марине, приказным тоном озвучиваю свои желания. Ублюдок, признаю. Но не могу иначе. Дико соскучился, не до нежностей мне сейчас. Хочу слышать, как она будет стонать подо мной. Но сначала прелюдия, поэтому выставка.
Марина выходит в изумрудном платье чуть выше колен. Ее темные волосы немного подкручены и спадают мягкими волнами. Хочется запустить руку в их шелк, что я и делаю, как только она захлопывает дверцу машины. Она такая сладкая на вкус, что в брюках становится тесно. Черт, я сейчас пошлю на хрен эту выставку!
Марина мягко отталкивает меня.
- Я зря надевала платье? - интересуется она.
Хрипло смеюсь и завожу машину.
Возле галереи аншлаг, журналисты, вспышки камер. Неужели эта художница новая Фрида? Что-то я сомневаюсь. Марина ведет себя достойно, ее походка завораживает, каблук придает сексуальности еще больше. Я держу ее за руку, пока идем ко входу. Она ничего не говорит про то, куда я ее привел, принимает, как должное и не истерит.
- Мастер! - к нам подходит директор галереи, даже не помню его имени. - Рад, что посетили нас сегодня, - он жмет мне руку и оглядывает Марину с ног до головы. Хочется сломать ему руку, но сдерживаюсь. - Ваша подруга очаровательна, - говорит он ей. А я сжимаю талию Марины.
- Отличная выставка, - перевожу я тему.
- Спасибо, - мужик аж зарделся. - Когда же увидим вашу коллекцию? Если захотите устроить новый аукцион, то моя галерея к вашим услугам, - как же ему не хватает денег, раз он так лебезит.
- Обязательно, - бросаю я. - Мы пойдем впитывать искусство, - хватаю Марину за руку и увожу подальше о него.
Непонятная злость охватывает меня, что я не могу себя контролировать. Черт! На последнем аукционе моделью была Мэри, показывала наглядно то, что я продавал богатеньким толстопузам. Они смотрели на нее также, как и этот гавнюк на Марину. Не позволю! Больше к ней никто не подойдет и не посмотрит.
- Мне больно, - Марина вырывает свою руку из моих тисков.
Ее взгляд непонимающий, до нее не доходит, почему я злюсь и это к лучшему. Как же я хочу ее себе. Запереть и не отпускать.
- Я сейчас вернусь, - бросаю я и иду к уборным.
Нужно остыть, ополаскиваю лицо холодной водой, упираюсь ладонями в раковину. Когда это дерьмо законится? Отпусти меня, Мэри, прошу тебя! Хватит меня мучить. Ложь! Лгу сам себя. Мысли о Мэри меня перестали посещать с тех пор, как я поцеловал Марину. Днями и ночами думаю о ней.
Возвращаюсь в зал, Марина любезно беседует с… Твою мать! Направляюсь к парочке. Надо валить, пока я не затеял драку.
- Мастер, - Стас жмет мне руку. - Теперь понятно, почему ты прятал от меня такую красавицу, - он широко улыбается Марине, а она смущается.
- Мы уходим, - от моего голоса можно замораживать воду.