Белая, мерцающая точка, точно одинокая звезда в ночном небе, сияла над головой Тиббода. Сначала она была совсем крошечной, словно песчинка, но потом начала неумолимо расти, приобретая при этом чёткое очертание. Варди внимательно наблюдал за светом, от чего сделал вывод: свет не просто расширяется в пространстве, а приближается к мужчине. Всё чудесатее и чудесатее, пронеслась в голове Тиббода мысль и санитар подумал, что она ему что-то напоминает, но что именно он так и не смог вспомнить.
Тем временем свет продолжал падать, обретя уже вполне различимое очертание прямоугольника. Форма эта, Варди, была до боли знакома. Санитар несомненно знал, что это за прямоугольник – два метра в длину и полтора в ширину – это была могила. Обычно люди падают в могилы, а не могилы рушатся на людей, думал Тиббод, пока светлый прямоугольник летел на Варди со скоростью локомотива. Мужчина даже подумал, что этот прямоугольник, приобрётший цвет пасмурного неба, прихлопнет его, как бетонная плита, настолько этот свет казался тяжёлым. Когда расстояние, между Тиббодом и могильным прямоугольником, сократилось до считанных метров, санитар с ужасом зажмурил глаза, выставляя руки вперёд, будто этот жест способен был уберечь его от неминуемого.
Даже сквозь закрытые веки, Варди видел приближение света и мысленно готовился к худшему. Но вопреки ожиданиям, санитар почувствовал мягкий толчок в спину, словно масса воды вытолкнула его на поверхность. В лицо тут же пахнуло свежим воздухом и запахом сырой земли, на коже Тиббод ощутил мелкую морось дождя. Варди неуверенно приоткрыл глаза, всё ещё ограждаясь руками от неизвестности. Оглядевшись вокруг он понял, что всё-таки лежит в могиле, хоть и не очень глубокой (видимо выкопанной не до конца). В небе низко клубились серые тучи, в воздухе стоял запах озона. Тиббод приподнялся и выглянул из могилы, точно из окопа, он всё ещё был на кладбище, только, вероятнее всего, в другой его части. Мужчина подумал, что кто-то обнаружил его бесчувственное тело и, вместо того, чтобы помочь, решил таким образом над ним пошутить – перенеся в начатую могилу. Может быть это сделал сам потомок Валека, будь он трижды проклят. Наверное он где-нибудь притаился неподалёку и, наблюдая за Тиббодом, хихикает над своей проделкой. По мнению самого Варди – шутка была дурацкой.
Мужчина выбрался из могилы, почистил одежду, насколько это было возможным, от грязи и огляделся по сторонам. Тиббод никогда не был в этой части кладбища, поэтому его поразило то, как здесь было всё запущенно. Казалось, что местные могилы не посещались лет сто, а то и больше. Такой яркий контраст заставил Варди снова усомниться в реальности происходящего. Сознание словно покрылось туманной пеленой, которая не позволяла разглядеть вещи в их истинном свете. «Наверное, я всё-таки умер». – Пронеслась в голове Тиббода мысль. Осознание подобного не приносило никакого облегчения, но хотя бы придавало ясности окружению. Всю свою жизнь Варди отрицал существование каких-либо загробных мест, а теперь, кажется, попал в одно из них. «Интересно, - подумал Тиббод, - это чистилище или один из кругов ада?» Ни одна мысль о возможности попадания в Рай не посетила Варди. Для него подобное место даже после смерти казалось чем-то иллюзорным. Проще было поверить в то, что Атлантида вновь возродится, чем в то, что хоть одна человеческая душа может оказаться в Эдеме. Ни то, чтоб Тиббод не верил в людскую добродетель, но всё же…
От тягостных дум санитара отвлекли чьи-то голоса. Лёгкий ветер доносил до слуха обрывки фраз, но в поле зрения Тиббода ни кого не наблюдалось. Варди прислушался, пытаясь определить, с какой стороны донеслись звуки и направился в намеченном направлении. Поднявшись на пригорок, Тиббод окончательно убедился, что он находится на кладбище, но не на том, на котором покоились его родители и, как он рассчитывал, будет покоиться сам.
Но Тиббода больше удивляло ни место его положения и ни то, как он здесь оказался (и оказался ли вообще), его удивляло то, с каким невозмутимым спокойствием он принимает эту данность. Возможно, причиной такого спокойствия было полное отсутствие чувства реальности. Ведь происходящему не было логических, рациональных объяснений, а значит всего этого не может быть априори. Однако всё это существовало, являясь ли формой сна или галлюцинацией невероятно реалистичных, но всё же не реальных, так как такого быть не может.