Как примет это Маруся?
Караваев не сомневался в ней. Она пойдет за ним. Такая чуткая, такая нежная, разве не чувствует она, что правда на его стороне? Что иначе нельзя жить!.. Она возьмет на себя часть его труда и разделит с ним всю сладость жертвы...
Только скорее!
Пока Маруся живет в доме Ременникова, среди всей этой компании хищников, ему приходится бояться за нее, не пристанет ли к ней зараза самодовольной сытости. И сам он связан. Ведь у него еще могут отнять Марусю. Скорее бы!
К счастью, время бежит с удвоенной быстротой. Работы у него так много, что в шахте приходится бывать уже не каждый день. Но он уже потерял интерес к своим обязанностям инженера. Он знает твердо, это долго не продлится. Инженеров много, а людей, берущих на себя тяжелую ношу служения будущему, мало. И он уже сделал выбор.
О Елене он забыл. Никогда не встречал ее и ничего о ней не слышал. Только за день до свадьбы он получил записку: "где будет свадьба?.." И он ответил: "здесь"... Было уже поздно менять.
XII.
И вот настал день свадьбы.
Василии Ильич чувствует, что свершается что-то огромное, радостное; что прекрасная, как никогда, Маруся стоит рядом с ним, отныне его Маруся, неотъемлемая, неотделимая... Почему же нет радости в душе? Откуда эта жуткая, гложущая тревога? На него смотрят глаза Елены, безумные глаза, бросающие в дрожь... Но ведь Елены нет в церкви! Что это, галлюцинация?
Что теперь в шахте? Ведь он не был там три дня... Он так был занят и так волновался... А ведь штейгер ушел! Три дня шахта в руках молодого, неопытного штейгера, безусого юноши, только что из школы, которого ему прислала контора, должно быть, в отместку за его вольнодумство!.. И он доверился этому мальчику!.. Как же это он так? Ведь это не шутка! Это преступление!.. Впрочем, ведь они вот по неделям не бывают в шахте, и ничего!.. Нет однако, это долгая процедура, это венчание!
Но вот Василия Ильича куда-то повели. Он не знал, куда и что будут проделывать над ним, и не думает об этом. Тревога охватила все его существо. Он бы отдал теперь все свое будущее, свое счастье, Марусю -- лишь бы быть там, в подземелье. Вспоминаются десятки мелочей, которые он ежедневно проделывал, и которых наверное этот юноша штейгер не сделал ни третьего дня, ни вчера, ни сегодня! Ведь он даже не все объяснил ему! Он был в угаре, он был пьян, безумен!..
У Ременниковых собралось так много народу, что даже спальня превращена в столовую. Белые платья, фраки, блестящие мундиры и цветы, цветы, так много цветов, что вся квартира, кажется, превратилась в цветник.
Караваева обнимают, целуют, поздравляют.
Говорят ему что-то очень приятное какими-то новыми, полными теплоты и сердечности голосами, и он отвечает. Но что именно говорят ему, и что он отвечает, он не сознает, -- словно во сне совершается все это. И не трогает это его, как чужое, далекое, не к нему относящееся, потому что он -- далеко, он не здесь.
Вот к нему подошел Кружилин, обнял его, целует и говорит:
-- Ну, поздравляю! Молодцом! Так и надо! Удивили старого пьяницу! Так и надо! Как это сказано у одного поэта: "Нет двух путей добра и зла, есть два пути -- добра!" Правильно! Одним путем не удалось пойти -- другим иди! Не то, что я, ленивое животное! Это есть стояние на месте!
"О чем это он? К чему это он?" -- проносится в голове Василия Ильича. Но он не может сосредоточиться на словах Кружилина. Мозг сверлит мысль о шахте.
А Кружилин продолжает:
-- Одобряю! Теперь стали на рельсы и -- айда! Через несколько лет старшим инженером, а там и акционером!..
"Ах, вот что!" -- мелькает в мозгу Караваева. Но так сильно его охватила тревога, что он даже не обижается, не защищается.
-- Иван Иванович, -- дрожащим голосом произносит он, -- что, если я незаметно выйду и уеду?..
-- Ха-ха! -- громким хохотом отвечает Кружилин. -- Что это вы, гоголевского жениха хотели разыграть?
-- Ах, нет! Вы не поняли! -- умоляющим шепотом говорит Караваев. -- Мне необходимо на шахту...
-- На шахту?
-- Да... Необходимо... Вы понимаете... Сейчас же!
Кружилин смотрит на него удивленно и немного испуганно.
-- Вы понимаете... Мне кажется, там не в порядке... я боюсь... Я три дня не был.
-- Ну и плюньте! -- отвечает Кружилин. -- Все обойдется распрекраснейшим образом.