Сомнений в том, что это тот самый оборотень у девушки не возникало — это он. Совершенно точно он.
Волк отошёл на несколько шагов назад и, быстро осмотревшись по сторонам, принюхавшись, а после, громко чихнув, обернулся человеком.
— Не изменился ни на день, — произнесла девушка. — Всё такой же как в моих воспоминаниях.
Несмотря на то, что она уже выросла и среди своего народа считалась очень даже высокой, Эклесс возвышался над ней на добрых две головы, если не больше.
— Что значит «Морна»? — незамедлительно спросил мужчина, стоило девушке замолчать. Та пожала плечами.
— «Морна» по-эльфийски значит «чёрный», — в лиловых глазах оборотня блеснул интерес. — Я подумала, что называть тебя просто сторожевым псом как-то не вежливо что ли, а мех у тебя чёрный, так что подходит.
— Ты знаешь эльфийский? — мужчина шагнул навстречу девушке; меж ними осталось расстояние в длину вытянутой руки.
— Отец воевал бок о бок с эльфами и быстро обучился языку, а после обучил и меня, — странно грустно начала она, смотря на лес за плечами оборотня. Глядеть в лиловые глаза совсем не хотелось. — Из-за него я и здесь: мой отец пропал, и, боюсь, сварты схватили его. Прошу тебя, — взгляды человека и оборотня встретились, — пусть, прежде, я и говорила, что мы враги, помоги в последний раз. Проверь, нет ли его в ваших темницах. Ты легко его узнаешь по приметному шраму на правой руке — от мизинца и до локтя — он в детстве ещё порезался, когда помогал своему отцу в кузне. Шрам очень старый. Белый-белый, — шагнув к мужчине, и совсем забыв о страхе, девушка обхватила его большую грубую ладонь своими, совсем крошечными. — Прошу, умоляю, помоги. Я должна найти его.
Эклесс, тряхнув рукой, оттолкнул тёплые ладони — сделал он это не из презрения или отвращения, а скорее удивившись своим ощущениям. Прикосновение показалось странным — неуместным — и пугающе приятным. Никто прежде не прикасался к нему так. А это чувство…? Ему вновь захотелось ощутить нежность чужой кожи. Будто против воли, взгляд прошёлся по фигуре девушки: молодая, статная, красивая. Совсем не те чувства, оборотень должен испытывать к человеку. Зверь в его душе зарычал, но тут же умолк.
— Ты поможешь мне? — девушка приметила эмоции, отразившиеся на лице Эклесса, а его потемневшие (едва ли от ярости) глаза, не напугали. Подобные взгляды уже давно перестали быть чем-то новым: многие мужчины из рода людей смотрели на неё так же, с тех самых пор как она перестала быть ребёнком.
Она была готова на многое, чтобы спасти отца, и если ради помощи придется соблазнить слугу Сварта. Если так надо.
Дрожащая рука, вновь неспешно (неуверенно) обвила его ладонь, но Эклесс не поддался — нетерпеливо оттолкнул и отошёл в сторону, глухо зарычав.
— У тебя совсем в голове пусто? — оборотень бросил эти слова тихим, пугающе рычащим, тоном, а после прибавил несколько слов на свартском, заставив девушку скривиться. — Не я мог тебе встретиться. В эту ночь кто-то другой из моих собратьев мог обходить границы королевства.
— И что бы было, если б это был не ты?
— Тебя бы уже убили.
— А ты не убьешь?
Эклесс фыркнул и отвернулся.
Не думал оборотень, что спустя столько лет они вновь встретятся и, патрулируя границы, он, конечно, не рассчитывал услышать этот голос — испуганный и полный решимости. Эклесс и сам не понимал, какое чувство шепнуло ему, что это та самая неугомонная девчонка: услышав зов и незнакомое прозвище, волк бросился на поиски — спешил, что было сил, боясь найти её уже мертвой, а рядом более расторопного собрата.
Не признает никогда — даже себе не сознается — что вздохнул спокойно, увидев девушку живой и невредимой, пусть и запуганной до трясущихся рук.
И это слово — вактун — сторожевой пёс — оно будто въелось в голову с того самого дня, когда девчонка залатала его смертельные раны. Он выжил, а слово осталось. Годами сидело где-то глубоко в душе, как напоминание небольшой победы. Напоминание о том, что он не поддался зверю и не убил тех детей. Не убил эту девчонку и после.
Сторожевой пёс — слишком странное прозвище для оборотня. Он монстр, убийца, зло. Так почему она упрямо называет его вактун?