— А пошёл ты!!! — В исступлении орёт и извлекает из бардачка початую бутылку с темно-розовой жидкостью, жадно припадает к горлышку. Отдышавшись, бросает бутыль рядом на кресло и топит педаль акселератора. Стрелка взлетает до ста двадцати. Не показывая маневр, «мазда» делает играючи «хундай и стремительно приближается к кольцу. Грамотное исполнение действий в текущей ситуации это, во-первых: убрать ногу с педали газа, уронить скорость, во-вторых: выжав сцепуху, мягко притормозить у кольца, включив сигнал: «поворот-право». Отпустить всю «помеху» и культурненько шпилить дальше… Трудно поверить, что Алёна не знала элементарной азбуки. Вопрос в другом: хотела ли она… Нет, не хотела. Словно грозу Ваня почувствовал тяжёлую сгустившуюся атмосферу в салоне. Алёна не хотела жить и причиной тому был…
Секунды до удара, мгновения… Баннер с рекламным щитом «Мечты сбываются» летит тараном в объятия разогнавшейся пятиместной конструкции. Уже поздно что-либо делать. На полмгновения Ваня видит Алёнкино лицо. Просохшие слёзы, круги под глазами, искажённый в крике рот…
— А пошли вы все-е-е!!!
Трехмерное пространство раскалывается ударом, сплющивается невидимым прессом-молотом и как должно в подобном случае у Вани сдавливает грудную клетку, сознание разлетается на яркие вспышки, но дыхание не исчезает на самом деле. Оно собирается в горле комом, проваливается сгустком вниз и не сглотнуть, не выплюнуть… Ваня переживает чужую смерть… Но эффект скоро проходит: глаза промаргиваются, начинают видеть. Грудь отпускает, имитация боли рассеивается, но ком частично остаётся, горькой горошиной застревает где-то в трахее. Это горечь не физическая. Это осознание вины, острое чувство самоуничижения. Он убийца…
Занавес опущен. Свет включили, и кино уже не крутят. Матовое марево окружает Ивана, а впереди на три метра — печь-камин и…
— Давид?
Лицо откидывает капюшон и да, это действительно Давид, поднимает на него глаза. Он молчит, но молчание Ване сейчас хуже гильотины. Ему нужна плеть. Не для спины, а для души. Давид молчит и тогда один из составных Ивана, тот гадливый, что всегда при нём… кричит из под панциря, где спрятался от совести. Кричит слова оправдания:
— Я не хотел этого! Я не думал…
— Верю. Мало кто думает и просчитывает возможные сценарии.
— Я просчитывал, что она выкинет меня из головы.
— Желаемое не всегда очевидное, а с девушкой или женщиной комбинации — дело бесперспективное. Там много нюансов…
— Давид! Перестань умничать! Мне плохо, Давид. Скажи просто, что я гад, сука!
Давид, тот, что до болезни: с красивой гривой волос, алебастровым лицом и точено-очерченной бровью, глядит на него равнодушно-непроницаемо. Невозможно угадать его отношение.
— Ты не гад и не сука. Ты сын своего отца и как бы ты не хотел сопоставлять себя с ним, увы, ваши поступки и ваши мысли сильней вас. Это рок. Ты яблоко от Кришевича, аллегория как нельзя точна…
Ваня стоял и не смел возразить. Тот гадливый, что постоянный, клокотал в нём, но был задавлен вторым составляющим Ивана. А этот второй принимал пощёчину благодарно и просил следующую. Горошина не исчезла, она стала горчить ещё больше.
— … Твой отец испугался в своё время и не взял ответственность за беременность твоей матери. Это не есть хорошо. Он не объяснился и не дал деньги на аборт, как видел бы выход из положения ты. Но ты поступил идентично, а то, что Алёна не была беременна, вовсе не делает тебя благородней отца. В обоих случаях, и в твоём и в его, исход фатальный. Разве что мама твоя скатывалась в пропасть медленно, а Алёна, твоя бывшая покойная девушка, распрощалась с жизнью на бегу. И тут и там… смерть.
Ваня сухо сглотнул.
— Задачка этого кино — Продолжал гладким тоном Давид, — вовсе не очернить тебя. И уж никак не обелить отца. Вы одинаково весите на весах и, когда ты судишь его, он имеет те же права — судить тебя! Если б, разумеется, имел возможность смотреть на ситуацию со стороны. Или думаешь иначе?
Вопрос был задан с подковыркой, но гадкий первый молчал, а второй… был подавлен.
— Поверь мне, так же как ты веришь, что я не Давид и не Кришевич, поверь: цель моя, твоего подсознания, возможно, сдвинуть пласт в твоих молодых мозгах. Если это уже произошло — это одно! Если нет, я не провидец… Твои отношения с Натальей идут по опасно знакомой схеме. У тебя однажды случилась мысль о свадьбе с ней. Однажды… Но ты запихал её так далеко, эту мысль, что даже я нашёл её не сразу среди хлама беспечных мыслишек. Если для тебя, Ваньша, семейная жизнь — нонсенс, не лучше ли оставить в покое нормальных девушек. Посуди сам! Придёт день, когда Наташа уступит твоим желаниям. И что дальше? В тебе сработает потребитель, а будет ли катастрофа, не знаю даже я. Тут чёт или нечет…