– У нас был договор… – Прохрипела старуха. – Ты обещал, что я не умру… Ты обещал спасти меня…
Козлобородый ехидно цокнул языком, будто усмехаясь.
– Ну полно те, голубушка, да кто ж тебе такую глупость пообещал? Внимательнее нужно, душа моя, знакомиться со всеми пунктами всех подписываемых договоров.
Щёлкнув когтистыми пальцами, он извлёк из тёмного пространства сгущающейся ночи неожиданно материализовавшийся в ней свиток желтого пергамента с опалёнными огнём краями. Бумага плавно, точно свежевыпавшая снежинка, опустилась в руки рогатого.
– Здесь не ни слова о том, что не нужно умирать. – Существо внимательно скользило светящимися в темноте зелёными глазами по строчкам. – Здесь даже нет ни слова о том, то не нужно встретить свою Смерть…
Старуха уже перестала хрипеть. Её дыхание становилось всё тише, глаза почти ничего не видели, руки и ноги бессильно лежали на снегу, не чувствуя более ни боли, ни усталости.
Козлобородый снисходительно встал на корточки, наклонясь к самому её уху, и прошептал так, чтобы гаснущий в пучине тишины и небытия слух успел различить и запомнить последние слова:
– Я никогда никому не врал на этой Земле. Всё всегда было правдой. Всё, о чём я говорил людям и всем тварям земным, всё, о чём я обещал им – всё сбылось и оправдалось. А в договоре твоём не было условия «не умирать». Там были слова – «жить вечно». Никто не обещал тебе отсутствия смерти. Мы говорили о бессмертии. Это разные вещи.
Белёсые глаза старухи дрогнули и застыли. Седой локон, прилипший к мокрому лицу, моментально покрылся прозрачной коркой, схватившись в причудливый спиралевидный узор, будто изначально созданный из чистого льда.
Рогатый встал с корточек, распрямился, и вновь задумчиво покрутил кончик бородки. Внезапная мысль озарила его уродливое лицо, и он, хитро ухмыляясь, схватил старуху за обе ноги, принявшись тащить тело от запертых дверей дома обратно к калитке. Перетащив её за ворота, он закрыл покойной глаза, и, сложив её руки крест-накрест на груди, принялся ритмично, но медленно и громко хлопать в ладоши. С каждым его хлопком метель усиливалась, а снежные комья, гонимые бушующим ветром, становились всё крупнее и увесистее. Не прошло и пяти минут, как все следы – и его, и лежащей теперь подле него покойницы, – исчезли и со двора, и с ведущей к лесу дороги. Теперь уже сложно было сказать, куда и откуда шла старуха.
– Игра начинается! – С предвкушением выдохнуло существо, и, ещё раз хлопнув в ладоши, после чего они обратились в обычные копыта – такие же, какие-были у него в задней части туловища, встал на четвереньки и весело ускакал в темнеющую даль.
Глава третья. За тёмными лесами
– Берениха померла! Бабка Берениха померла!
– Зовите дьяка!
– Тащите её в сени!
– Аккуратнее!
– Да кто ж так берёт, смотри, как надо! Дрова что ли тащить собрался?
– Баааатюшки! Свят-свят-свят!
Шум и гам доносился с улицы, мешая досматривать сны. Девочка и так с трудом заснула после вчерашнего происшествия, теперь же воспоминания о случившемся всколыхнулись в ней с новой силой. События прошедшего вечера уже начали казаться ей частью дурного сна, навеянного плохой погодой и стужей. Да где ж это видано, чтоб козлы на двух ногах ходили? Нет, примерещилось и всё тут. Но вот Берениха…
Скрипнули двери. По тяжёлым шагам и громкому дыханию стало понятно, что в сени сперва вошёл отец, за ним почти сразу же последовала мать. Спустя пару минут заскрипели половицы горницы.
– Оксана! Не спишь уже? А тут бабка Берениха померла, представляешь? – Возбуждённо проговорил отец. – Да нашла же ведь где помирать-то – прямо у нас возле калитки! Немного до дверей не дошла… А ты, случаем, ничего вчера не слышала поздно вечером? Может, кричала она или на помощь звала?
– Нет, тятенька, ничего такого и близко не было. – Как-то само собой соврала девочка, откидывая одеяло и опуская вниз голые ступни. – Я ведь вчера очень рано спать легла. Даже и свечи запаливать не стала, как только темень в окне завидела – так и подумала, что пора почивать уже. А что случилось?
– Бабка Берениха замёрзла насмерть в двух шагах от нашей калитки. – Мрачным тоном ответила мать. От её праздничного настроения, связанного со вчерашним торжеством у кумы Авдотьи, не осталось и следа. – Мы-то ведь с отцом вечером вернуться обещались, да вдруг пурга разразилась из ниоткуда, и метель непроглядная, хоть глаза выколи. Куда идти на ночь глядя? Вот и заночевали в гостях. И правильно сделали! Вот куда Берениху черти понесли в такую пургу, да в холод? Жить надоело, что ли?
При слове «черти» Оксана вздрогнула, съёжившись и побледнев. Она виновато опустила взгляд в пол, будто ища у себя под ногами какой-то поддержки.