Тянусь за аптечкой, вспоминая всё, что знаю о оказании первой помощи. Киллер Фрост наблюдает за мной, как дикий зверь, готовый укусить при любом подозрительном движении.
Щёлкаю замком на красной коробке с белым крестом, осматриваю полный стандартный набор и поворачиваюсь к Фрост.
— Мне нужно взглянуть.
Она шипит, будто рассерженная кошка, но, поколебавшись, убирает руку. По центру пятна что-то выпирает. Это не осколок железа или дерева — ткань натянута изнутри. Я протягиваю руку, Киллер Фрост резко отстраняется.
— Не смей ко мне прикасаться!
— Э-э-э… Так не пойдёт. — Она словно не понимает. — Я медбрат, а не насильник.
— Ты хренов фетишист!
— Поклонник, — невозмутимо поправляю я. — А ты мой раненый кумир. И мне нужно взглянуть на твою рану, а не на то, что обычно интересует фетишистов.
— Ага, блядь, конечно, — огрызается она, но, подумав, решает принять помощь.
Поморщившись, поднимает руки к шее и, повозившись, стаскивает лямки боди, обнажая небольшую высокую грудь с крупными и выпуклыми голубоватыми сосками. Это до чёртиков неправильно и непрофессионально, но я не сразу опускаю взгляд ниже, к кровоподтёку на ребре. А там меня ждёт неприятный сюрприз — край сломанного ребра торчит прямо сквозь кожу. Проклятье. Тут не обойтись ни пластырем, ни базовыми навыками первой помощи. Хорошо, что кровь не бьёт ключом. К счастью бинтов хватает. Я обкладываю ими торчащий обломок кости, чтобы зафиксировать его, открываю стерильную салфетку, кладу её поверх бандажа и закрепляю всё бинтом. Слишком неумело, для того, кто назвался медбратом. Проклятье.
Киллер Фрост стонет. Её можно понять: боль от такого перелома должна быть адской. Сейчас бы мне не помешало рентгеновское зрение. Впрочем, не требовалось быть Суперменом, чтобы понять: ей нужно если не в больницу, то хотя бы к настоящему врачу. А вдруг у неё внутреннее кровотечение? Метачеловек Киллер Фрост или нет, это может убить её быстрее, чем я успею придумать хоть что-то более дельное.
Я теряюсь. И делаю это слишком заметно. Киллер Фрост смотрит на меня, потом на косую повязку и всё понимает.
— Кто ты?
— Что?
— Если ты медбрат, то я женская версия Огненного Шторма, — шипит она.
Едва договорив, она вцепилась ледяными пальцами в мою шею, как кобра, впрыскивающая яд.
— Стой… — прохрипел я, хлопая её по запястью. Хватка немного слабнет — скорее непроизвольно. Её слегка качает. Прежде я этого не замечал. — Я правда хочу… помочь. Отвезу… куда скажешь.
— Я и сама могу вести твою тачку, — бросает она. — Ключи в зажигании.
— Отключишься раньше… — В глазах темнеет. — Луиза… я помогу…
Её пальцы тут же сжимаются сильнее. Не стоило произносить её настоящее имя. Это ошибка.
Всё это — чёртова ошибка. Не стоило идти против неведомого сценария. Выебнулся? Вот и результат — я сдохну у мусорных баков, как собака. А после меня похоронят в могиле с маленькой табличкой, которую даже некому будет очистить от лишайника. Всё это — не начало ориджа героя, а тупиковый скрипт, ведущий к пустому финалу.
Тьма. Совсем как в тот раз, перед компом, по которому бегут титры. Меня вновь затягивает куда-то, но в этот раз всё иначе. Я чувствую — впереди нет ничего. Конец?
Сознание возвращается урывками. Кашляю, пытаясь восстановить дыхание. Горло всё ещё болит, но оно больше не сжато. Открываю глаза и понимаю, что жив. Всё ещё сижу в старомодной тачке, которые были в ходу в 90-е прошлого века.
Киллер Фрост — реальная, как сама смерть, сидит на соседнем сиденье и застёгивает лямки боди. Её трясёт, словно от озноба. А озноб при ранении — это хреновый симптом. Даже для той, что зовётся Фрост. Она поворачивается, смотрит на меня зло. Как и всегда.
Я жив не потому, что она пожалела меня. Нет. Я просто был прав — она может выключиться в любой момент и прекрасно это понимает.
— Айсберг Лаунж, — произносит она. Её зубы постукивают. — Знаешь, где это?
Я просто киваю. Логово Пингвина мне знакомо не только по комиксам — все копы знают его. И избегают. У нас есть свои негласные правила. Чем глубже знакомишься с теневой стороной полицейской службы, тем чаще думаешь, что тогда, на бирже труда, следовало выбрать укладку шпал. Было бы тяжело, но хотя бы не так тошно.