Сергеев недовольно поморщился и нехотя вышел из кабинета. Не прошло и двадцати минут, как из ворот фабрики выкатились три тележки и с десяток работниц с корзинами, а за ними еще столько же с лопатами. Это необычное шествие замыкал начальник транспорта Новиков, хорошо знающий все закоулки товарной станции.
Директор вернулся к себе в кабинет, устало опустился на свое место за письменным столом и, ни к кому не обращаясь, сказал:
– Золотой народ, с полслова поняли, хотели всем цехом идти. Впрочем, ложкой море не вычерпаешь! Ручными тележками да плетеными корзинами не насытишь углем три громадных паровых котла…
– Хоть систему не заморозить и продержаться до утра – и то хлеб! – вставил Находкин.
– Вряд ли продержимся, скоро начнется комендантский час, и патрули не пропустят рабочих без ночных пропусков… Нет, нужно придумать что-нибудь более надежное. – Новожилов зажег папиросу и затянулся. – Вот что мы сделаем, Анатолий Федорович, иди на мост и стой там, пока не увидишь колонну военных грузовиков, направляющихся на авторемонтный завод. Останови колонну, поговори со старшим, объясни ему наше безвыходное положение и попроси перекинуть нам сорок тонн угля. Если не согласятся, попроси завернуть к нам и слить лишний бензин, им ведь до завода рукой подать, пообещай водителям по пол-литра водки и горячий ужин, это я возьму на себя. Будь у нас бензин, мы бы на своих грузовичках дело сделали, не так ли? Одним словом, сделай все что можешь, но без угля или бензина не возвращайся.
– Я такого рода делами заниматься не стану, – мрачно ответил Сергеев и отвернулся к окну.
– Это почему же, не изволишь ли объяснить? – Глаза у Новожилова сузились, лицо побагровело.
– Гнать военные машины на товарную станцию за углем невозможно, а брать у них бензин – вовсе преступление, – был ответ.
– А заморозить фабрику и вывести ее из строя на целых три, а то и четыре месяца, это, по-твоему, не преступление? – Новожилов сдержался, прошелся по кабинету, подошел к письменному столу и потушил папиросу в пепельнице. – Ты, Сергеев, был чинушей, таким и остался, – сказал он, не глядя на своего заместителя, – удивительно, как я до сих пор терпел тебя, хотя и знал тебе цену.
В кабинете наступила тишина. Николай Николаевич и Корзинкин хорошо знали крутой нрав своего директора и ожидали взрыва, однако все обошлось благополучно. Новожилов спокойно, как ни в чем не бывало, сказал главному инженеру:
– Николай Николаевич, мы с тобой люди не гордые, пойдем вместе на мост и попытаем счастья.
Ночь была безлунная, но светлая. Мороз все крепчал, дул пронзительный ветер. Во льду Москвы-реки были проломы, и оттуда подымался пар. С высоты моста хорошо виднелись силуэты домов, высокие трубы фабрик, заводов и электростанции. Нигде ни одного огонька, словно огромный город погрузился в тяжелый сон.
Чтобы не замерзнуть совсем, они подпрыгивали на месте и время от времени били себя руками по бокам.
– Что-то не видать грузовиков, – сказал Николай Николаевич и снова начал подпрыгивать.
– Всегда так. Целый день двигаются без перерыва, а когда нужно, нет ни одного. – Новожилов посмотрел на посиневшее лицо инженера. – Что? Сильно замерз?
– Есть немножко, – ответил тот.
– Я, конечно, мог взять с собой Корзинкина, но он, бедняга, здорово простудился, не хотел подвергать его риску… А Сергеев? Видал, каким белоручкой оказался? И мотив придумал благородный, видите ли, брать бензин у военных – преступление, как будто мы не на войну работаем.
Странный вид двух людей, одного в богатом пальто, второго в шинели полувоенного образца из генеральского сукна, в белых фетровых бурках и в меховой шапке с опущенными ушами, привлек внимание военного караула. Офицер с красной повязкой на рукаве в сопровождении двух солдат не спеша подошел к ним и, козырнув, спросил:
– Кто вы и почему так долго здесь стоите?
Новожилов коротко рассказал о беде, постигшей фабрику, и добавил:
– Стережем автоколонну, направляющуюся на ремонтный завод, надеемся, что водители войдут в наше положение и перебросят уголек с товарной станции к нам на фабрику. – Он расстегнул пальто п, – вытащив из бокового кармана пиджака удостоверение личности и ночной пропуск, протянул офицеру.
– Все в порядке, – сказал тот, – только вы забываете, что скоро комендантский час, и если вы запоздаете, то грузовики к вам на фабрику не пустят.
– Будем надеяться на вас… Нельзя же допустить, чтобы такая махина остановилась.
Офицер улыбнулся, но ничего не ответил. Он так же медленно отошел от Новожилова, как и подходил. Солдаты последовали за ним.
Они опять остались вдвоем на мосту, и каждый думал о своем. Находкин о том, что вот им холодно в добротной одежде, а как же сейчас солдатам в промерзлых окопах, под огнем врага? А Новожилов о том, что офицер, с которым он говорил, симпатичный малый, и если грузовики даже запоздают, он все равно пропустит их на фабрику. Главное, чтобы появилась автоколонна, а там все наладится. Новожилов почему-то уверен, что сумеет уговорить водителей.
Вот, наконец, и они – целая колонна трехтонок, медленно ползущая по мосту с потушенными фарами.
При виде автомашин у Новожилова забилось сердце, и он, позабыв о всякой осторожности, выбежал на середину моста и высоко поднял правую руку. Водитель первой машины убавил газ и, поравнявшись с ним, затормозил. Машина остановилась в метре от. Новожилова, тут же из кабины выскочил старшина и закричал: