— Вы столько не появлялись, потому что отходили после операции?
— Операция заняла не так много времени, я скорее стал подопытным кроликом, мое состояние было интересно людям из высших обществ, и они очень хотели узнать, что всё-таки чувствует человек только на силе воли, потому я так долго к вам не возвращался.
— И что вы узнали?
— Не так много, как хотелось бы, узнали, что я всё ещё переживаю за близких и боюсь за них, как я уже говорил вам, чувство справедливости у меня осталось, чувство стыда и собственного достоинства, определили, что это какие-то там волевые качества и от организма они никак не зависят. Что вам могут сказать врачи? Всё, что вы и так понимаете, только более умным языком, чтобы надавить на вас.
Больше рассказывать было нечего, это и так была не та информация, которую стоило бы скрывать, но я изначально не хотел её рассказывать. Почему? Я боялся, что они меня не примут, как не принимают в младших классах новеньких детей, вот и всё.
Часть 4.
Обычно, после тяжелых разговоров я предпочитаю напиться и забыться, нет, я не боюсь ответственности за свои слова, хотя бы потому что никогда не вру. Если ты не просто стараешься говорить правду, а говоришь её, не задумываясь о том, что эта правда может кого-то задеть или повернуть против тебя, они перестают грузить тебя переживаниями за человека или страхом о том будущем, что могут за собой понести.
В этой ситуации напиться варианта не было, у меня ещё осталось два не отработанных урока, а к сожалению, или к счастью не было у меня столь развитой безответственности, чтобы сваливать свою работу на других. Пятого урока у меня не было, так что можно было пойти перекусить в свой кабинет, если дешевый растворимый кофе и сигарету можно считать за перекус.
Кабинет мой на удивление был местом очень уютным и комфортным. Плакаты на стенах, куча книг и справочников, по большей мере химия, но и художественной литературе место нашлось. Мое любимое «Превращение» у меня попросил ученик, да так и не вернул, школу он бросил, да и не слышно о нем ничего уже давно. Если можно оценивать состояние комнат по шкале от «ужасно» до «чудесно», то я бы сказал, что тараканам под моим шкафом и столом очень нравится, а я к их мнению прислушиваюсь больше, чем к своему, ещё бы уборщица их не беспокоила, я и так ей целый месяц доказывал, что они декоративные и стоят дороже, чем её квартира. Когда-то даже Даша заходила ко мне и предлагала убраться тут, но мое безобразное рабочее место никто не имеет права портить порядком.
Когда заканчивается перемена и дети под грохот звонка разбредаются по классам, тараканы под столом начинают пищать, толи им не нравится сигаретный дым, то ли их пугает этот гул, хотя меня он тоже пугает, чего тут скрывать, в любом случае я собираюсь на улицу, завуч меня там ловить не будет во время урока, да и всяко там свежее, окно в кабинете давно перестало открываться, когда ещё я только сюда въехал, один раз я его выломал, но после этого школьный плотник, по совместительству слесарь, кладчик, электрик, физик со степенью магистра и ещё много чего прочего заделал его так, что ручки на нем теперь не было вообще, так что приходится ходить за школу.
Иногда я утешаю себя, что если бы я что-то все-таки чувствовал, то моя жизнь была бы ещё хуже, чем сейчас, легче не становится, но зато не теряется связь с реальностью, когда много думаешь и соотносишь то, что происходит с тобой и что могло бы происходить начинаешь понимать, что жизнь то она вот, а не где-то за гранью понимания.
Когда-то я хотел собрать все вещи и уехать из этого города цвета окаменевшей водки, к матери, которая всегда меня ждала, к отцу, понимания которого я так и не добился за 25 лет, но это самый родной мне человек, вряд ли по духу, но хотя бы родословно, сейчас ехать не к кому, никто меня уже не ждет. Если так посудить, почему я вообще хочу уехать, чем столица отличается от провинций? Разве что панельки тут цвета розового стекла. Столица любит бедных и любит делать их беднее, если хотя бы половина граждан пашет не исключительно за еду, а ещё что-то имеет, то по моим меркам это уже действительно не плохо. Ещё существует вариант, поступить как мой сосед, когда мне было восемь, он улетел стремглав на некий свет, постоянно бегая от проблем, он всё же понял, что этот мир не его предел, в свое время я часто задумывался, даже когда был маленький, почему бы мне не пойти за ним. Можно поступить как мой дядя, каждый раз как светит месяц, он в разъезды по кабакам, там читает стихи проституткам и с бандюгами жарит спирт. Меня уже не привлекает ни один из вариантов, лучше всего, как по мне, сидеть в четырех стенах, бросать под себя окурки и с нежеланием переворачиваться со спины на живот на кровати, пока ещё осталось желание ходить в туалет, и то хорошо.