- Нет. Васька мне не помешает. Моя личная жизнь может проходить и в других местах. Вне дома. Чаще всего так и происходило раньше. - троица переглянулась, обдумывая мои слова.
- Нам нужно всё это обсудить. Есть ещё один вариант… - оценить стоимость квартиры и отдать одну треть от неё Яне. И тогда мы можем квартиру не продавать, но таких денег у нас нет. - закончил он разведя руками.
- Я могла бы помочь… - тихонечко начала говорить тётя Марина.
- Нет Мариш. Это не правильно. У тебя тоже есть свои проблемы и Алиса, а скоро ещё и внук появится. Так что не смей вообще подобное предлагать. Тем более твоих денег нам всё равно не хватило бы. - перебил её Стас.
Мдааа. Ситуёвина.
Смотрю на Ваську - на ней лица нет, глаза опять на мокром месте, что для неё не свойственно вообще. Слишком много на девчонку свалилось за последние дни.
Она подняла на меня свои сияющие серые глазищи, которые заслоняли прозрачные стёкла очков, и спросила:
- Антон, ты точно уверен в своём предложении пожить у тебя?
- Да. И я обещаю, что водить никого домой не буду. - со всей серьёзностью заявляю я.
- Пап… Если тётя Марина согласится чтобы вы съехались, то я ЗА то, чтобы скорее продать эту квартиру и отдать долю от неё матери.
Теперь уже Я ничего не понимал. Осмотрел присутствующих. Лицо их соседки приняло жалостливый вид, а я начал догадываться, что кажется чего-то не знаю во всей этой ситуации. Не могла Василиса просто так легко отказаться от дома, в котором она жила всю жизнь, где происходили все важные для неё события и моменты. Всё это на неё не похоже.
Нежнова кивнула Васе в знак согласия, та вытащила свою ладошку из моей руки, отошла чуть в сторонку и начала заламывать ручки, как неуверенная в себе школьница. При этом ещё кажется кусала щёку изнутри, судя по всему, чтобы не разреветься.
- Тогда я пойду собирать свои вещи. - произнесла она потерянным голосом, развернулась и пошла в сторону своей комнаты.
Сказать что я был удивлен всему этому, - не сказать ничего…
Тётя Марина молча встала и пошла в след за Снеговой, а я остался наедине с отцом семейства.
- Дядь Стас, я чего-то не знаю, да? Что с Васей? Почему у меня ощущение, словно она хочет избавиться от этой квартиры?
Мужчина опустил взгляд на стол, глубоко вздохнул и начал размешивать давно растворившийся сахар в кружке с остывшим кофе.
- Антон… Ты всё верно заметил. Это очень долгая история длиною в девятнадцать лет, и очень не простая как для меня, так и для Василисы. Если хочешь, я расскажу, но это должно остаться между нами. Вы очень сдружились с моей дочерью и я думаю, что ты должен знать о таких вещах.
Я почти шепотом сказал «Да, конечно» и упал на стул перед ним.
- Яна очень не простая женщина… И матерью она оказалась специфичной. Ты не всё знаешь о детстве Василисы, точнее знаешь ту версию, которую приходится рассказывать окружающим, чтобы не было лишних вопросов… - я затаил дыхание. Почему-то казалось, что сейчас наружу вылезет что-то реально дикое, раз про это почти никто не знает. - Я очень хотел детей, но Яна их не планировала. Вообще. Ей было идеально просто быть вдвоём со мной. Беременность Васей оказалась для нас неожиданностью… Не знаю как уж так вышло, потому что Яна пила противозачаточные таблетки, но случилось то, что случилось. Я был на седьмом небе от счастья, а жена решила сделать аборт и скрыть это от меня. Но срок оказался не маленьким и аборт делать было уже нельзя. Шли недели, всё стало налаживаться и Яна вроде бы приняла тот факт, что у нас будет малыш. Мы готовились к родам, сделали детскую, купили всё необходимое к рождению ребёнка. А потом родилась Василиса и Яна впала в депрессию. Молоко у неё не появлялось и нашу дочку начали кормить смесью мед.сёстры. Жена лишь постоянно плакала и брать на руки Васю отказывалась. Через несколько дней их выписали и тогда за малышкой начал ухаживать уже я.
Чёт от этого рассказа на душе как-то не хорошо становится, тяжело, а кожа то и дело покрывается мурашками омерзения к той женщине…
- Шли месяцы, мне пришлось взять на это время отпуск по уходу за ребёнком и Яна начала вроде бы приходить в себя. Она работала парикмахером-стилистом в салоне, на время декрета брала работу на дом. Вернула себе прежнюю фигуру, перестала рыдать сутками, начала улыбаться, и иногда даже занималась Василисой. Я старался понять её, ведь детей она не хотела, но видеть каким взглядом она смотрит на дочку мне было больно. Появилась уверенность, что у нас всё может наладится и я вышел на работу. Дочка была активная и когда начала переворачиваться, то начались первые проблемы. Она часто каким-то образом ударялась, пару раз падала с кровати, когда меня не было дома и Василиса оставалась с матерью. Тогда мне звонила плачущая жена и я мчался с работы как ненормальный, скорее к ним домой. Ничего серьезного, слава Богу не было - небольшие синячки, иногда мелкие ранки. По началу я не придавал этому значения. Жена всё очень правдоподобно описывала и рассказывала. Я старался всё чаще бывать с ними, отказывался от дополнительных смен в больнице, терял деньги, а от того, что иногда проходилось раньше уходить с работы из-за форс-мажорных ситуаций и происшествий дома, я чуть не лишился работы вовсе. На какое-то время череда бед прекратилась. Жизнь, казалось, нормализовалась. Василиса росла нежной девочкой, ласковой и милой. Безумно любила меня, но в матери души не чаяла. Старалась ластиться к ней, лезла обниматься, но Яна была холодна. Дочка начала ходить в сад, приносила оттуда синяки и ссадины, как и все дети. Так я думал… Так говорила жена.