Но этим летом почему-то было хуже, чем всегда. Может быть, потому что Ник стал достаточно большим, чтобы роптать по поводу запретов матери. Она должна относиться к этому с пониманием. Реджина потерла лоб, в голове уже начала закипать боль.
— Ник, — позвала она.
Он не отвечал. Дуется на нее? Сегодня утром она была с ним слишком резкой.
Расстроился, виновато подумала Реджина, стараясь не вспоминать субботнюю ночь, руки Дилана на своих бедрах и то, как он двигался внутри нее.
Но никакой секс на пляже не мог быть для нее важнее сына.
— Ники!
С верхней площадки лестницы жалобно мяукнул их ресторанный кот Геркулес.
И больше ни звука.
В Реджине нарастало беспокойство. На Краю Света все были в курсе дел друг друга. Каждый сосед приглядывал за каждым ребенком. Здесь дети ходили на берег одни и играли на пляже без присмотра.
Но она просила Ника не уходить из ресторана, не предупредив ее. На острове хватало неожиданностей: приливы, туман, карьеры для добычи гравия, подростки за рулем, незнакомцы с безумными глазами…
Реджина тряхнула головой. Она не позволит себе испугаться только потому, что какой-то бездомный парень заглянул к ним в ресторан в поисках работы и бутерброда.
Хотя она и понимала, что пока ничего не случилось, что она слишком остро реагирует на ситуацию, ладони ее стали потными, а сердце застучало в груди, точно молот. Матери-одиночке не с кем разделить тревогу или вину, поэтому тревога удваивается, а любая опасность приобретает ужасающие масштабы. Что угодно может грозить маленькому человеку, доверенному тебе, твоему ребенку, твоему сыну, самому лучшему и самому необычному, что приключилось с тобой в жизни. И в случае чего вина будет полностью на тебе, потому что это ты не уберегла, это ты не захотела, чтобы он был у тебя на первом месте.
Усилием воли Реджина взяла себя в руки и поняла, что стоит, вцепившись в перила лестницы. О'кей, она определенно реагирует слишком остро.
Она толкнула дверь в квартиру, и Геркулес тут же проскочил между ее ног в пустую гостиную.
— Ник?
Она вытянула шею, прислушиваясь к звуку включенного телевизора, к журчанию воды в ванной.
Сына нигде не было.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ник Бароне восторженно рассматривал маленький синий ялик. Он мог бы сам спустить его на воду. Он уже достаточно взрослый, чтобы управлять им.
Но если он выйдет в море один, мама накажет его.
Она уже и так сходит с ума. Но не от него. От бабушки. Он слышал, как они спорили: бабушка говорила на повышенных тонах, мама — тихим голосом. От этих звуков у него разболелся живот. Больше он не мог выносить этого, не мог оставаться в надоевшей квартирке, где ему нечего было делать, кроме как слушать, как сражаются между собой два человека, которых он любил больше всего на свете.
Поэтому он ушел.
Ник сидел, обхватив колени, и смотрел на спокойную чистую воду, ожидая, когда успокоится боль в животе. Его лучший друг Дэнни Трухильо работал на шхуне своего отца, поэтому Ник не мог зайти к нему домой, а любимое место, куда он приходил посидеть и подумать, заняла группа туристов. Он видел их: парочка мамочек и с полдюжины детей разного возраста, от ровесников Ника до совсем младенцев.
И никаких отцов семейства. Вероятно, они сейчас на рыбалке. Или, возможно, работают на материке и возвращаются к семьям только на выходные. Отец Ника тоже работал на большой земле, но он никогда не приезжал к ним. Ни разу.
Ник пнул ногою камень. Интересно, ссорятся ли мама и бабушка до сих пор? Наверное, уже нет. Их стычки никогда не были продолжительными, но лицо бабушки еще часами оставалось сердитым, а мамы — каким-то неживым. От одной мысли об этом живот Ника снова заболел.
Спустя некоторое время отдыхающие принялись собирать лосьоны и полотенца и искать свою обувь, после чего весь берег оказался в распоряжении Ника.
К нему приближалась лодка под парусом. Она была больше, чем тренировочный швертбот, которым Ник умел управлять, она была даже слишком большой для одного пассажира, которого Ник заметил на палубе. Впрочем, тот не производил впечатления человека, у которого есть какие-то проблемы даже при двух поднятых парусах. И в этих парусах заключалась еще одна странность, поскольку в том месте, где сидел Ник, ветра не было вообще.
Лодка проскользнула мимо оранжевых буйков, отмечавших границу мелкой воды. Слишком быстро, подумал Ник. И слишком далеко. Он уже открыл было рот, чтобы предупредить незнакомца, но в этот момент паруса схлопнулись, как большой пузырь из жвачки, и лодка остановилась. Ник никогда в жизни не видел ничего подобного. Он внимательно смотрел за тем, как парень на палубе — высокий, с длинными темными волосами — крепит концы и бросает якорь. О борт его лодки, поднимая брызги, бились волны.
Прибывший оценил взглядом расстояние от лодки до берега, потом посмотрел на Ника. Едва заметно пожав плечами, он шагнул с лодки и чуть ли не по пояс погрузился в воду.
Ник хихикнул. Он тут ничем не мог помочь. Да, приятель, вода, должно быть, холодная.
Парень откинул назад влажные волосы и посмотрел Нику прямо в глаза.
Ник прикрыл рот ладошкой.
Вместо того чтобы разозлиться, парень тоже усмехнулся, широко и открыто, как мужчина мужчине. И, хлюпая по воде, побрел к берегу.
Ник остался на месте, ожидая, что будет делать этот приезжий дальше.
Когда незнакомец вышел из моря, вода ручьями стекала с его шорт и чавкала в туфлях.
— Вы могли бы подплыть сюда на веслах, — сказал Ник.
— Мог бы.
Ник не понял, соглашается парень с ним или спрашивает.
Тот присел на камень, чтобы разуться. Обычные кожаные туфли, с покрученными на швах краями из-за частого намокания. Он вылил из одной воду и пошевелил пальцами на ноге.
Ник нахмурился. Что-то с этими пальцами было не так…
Парень опять сунул ногу в мокрую туфлю.
— Или могли бы встать на якорь в гавани, — сказал Ник.
Мужчина пробормотал что-то и встал. Он был очень высоким и не очень старым, как для взрослого.
— Я тут ищу кое-кого…
Сердце Ника дрогнуло и принялось бешено биться о ребра, потому что в его представлении именно так мог сказать отец, если бы когда-нибудь объявился здесь, чтобы разыскать его. Это была глупая мечта. Ник знал, что такого никогда не произойдет. Своему отцу он был безразличен.
Кроме того, Ник знал, как должен выглядеть его отец, его настоящий отец. Ради бога, его показывали по телевизору! Ник всегда говорил так, но, когда у него начинали выспрашивать подробности, ничего толком сказать о своем отце не мог. Но он точно знал, как тот должен выглядеть. И у него не было ничего общего с этим парнем.
Тем не менее, во рту у Ника пересохло и он спросил:
— Кого?
— Одну женщину.
Ник сглотнул. О'кей. Он никогда и представить себе не мог… Он даже не надеялся по-настоящему…
— Как ее имя?
Взгляд черных глаз стал пустым.
— Ее имя…
Разочарование частично ослабело из-за растущего раздражения.
— Должно же быть у нее какое-то имя.
— Она готовит, — сказал мужчина. — Она готовила еду для свадьбы.
Его мама. Ник упрямо задрал подбородок. Этот парень ищет его маму!
— А вы что, были на этой свадьбе?
— Да. — Мужчина оглядел его с ног до головы и заявил: — Я брат Калеба.
Ник позволил себе расслабиться. Тогда все в порядке. Шеф Хантер был крутым во всех отношениях. Он постоянно приходит к ним в ресторан. Иногда он разрешал Нику играть с наручниками.
— Это моя мама, — сказал он. — Это она готовит.
Мужчина прищурился.
— Твоя мама…
Черт, он что, все слова повторять будет?!
— Да. Реджина Бароне.
— А где твой отец?
Ник вздохнул. Иногда ему хотелось, чтобы его отец умер. Нет, не так. Иногда ему хотелось, чтобы его родители были в разводе, как это бывает с родителями нормальных детей, и чтобы никому ничего не нужно было объяснять.