В штабе внутренней обороны города знали об этом событии не больше, чем мы. Вскоре по телефону поступило новое донесение из штаба Невского сектора береговой обороны. Генерал Кустов докладывал: «Противник двумя группами по 50–60 человек под прикрытием своего огня форсировал по льду Неву и атакует наш наблюдательный пункт. Меры приняты».
Мы с комиссаром базы немедленно выехали к месту происшествия. Еще в пути я подумал: как хорошо, что по плану зимней обороны вся Нева разделена была на боевые участки, во главе которых стоят командиры дислоцируемых там соединений. Начальником данного района и был генерал-майор Кустов, опытный балтийский артиллерист.
Чем ближе к району села Пороги, тем пулеметная и минометная стрельба становится все более и более явственной и резкой. Ночь темная. Быстро несемся по заснеженному шоссе. Но вот стрельба вдруг стихла. «Не попасть бы с ходу в лапы к фашистам», — мелькнула мысль. Машина свернула с шоссе, и мы уже были в районе штаба сектора. Нас встретил начальник штаба полковник Потемин. Он спокойно доложил, что все атаки отбиты, противник обращен в бегство и скрылся на левом берегу Невы. Наши потери невелики — ранено шесть матросов и выведены из строя два пулемета.
— Чем же вы объясняете столь незначительные потери? — заинтересовался я.
— Фашистов подвела их разведка, я думаю. Они рассчитывали на полную неожиданность и внезапность своих действий. А вышло иначе: по боевой тревоге к району вылазки сразу же на машинах прибыли вооруженные морские команды, батареи открыли огонь по льду Невы. Гитлеровцы не ожидали такого организованного сопротивления, были деморализованы и обратились в бегство.
— Скажите, полковник, а как вы вообще расцениваете эту вылазку? — допытывался я.
Потемин оживился:
— Конечно, это была глубокая разведка боем всей системы зимней обороны Ленинграда с восточной его стороны.
Начальник штаба был прав: в случае удачи разведки за нею, безусловно, последовала бы попытка форсировать Неву более значительными силами. В этом случае противник мог бы отрезать город от Ладоги, полностью замкнуть кольцо блокады. Не исключалась и попытка прорыва в город с этой стороны, в сущности с тыла. Вспомнилось, что наши и кронштадтские разведчики не раз обнаруживали концентрацию пехоты противника на льду в районе Сестрорецка, Стрельны и Петергофа.
Снова сорвалась попытка врага застать нас врасплох.
С чувством глубокого удовлетворения вернулись мы в Ленинград, доложили начальнику штаба флота о ночных событиях. Ю. Ф. Ралль предложил еще раз просмотреть наши планы зимней обороны в наиболее уязвимых местах — в районах Торгового порта, Лисьего Носа и села Пороги на Неве.
В последующие дни события нарастали. С рассветом 29 марта немцы начали бешеный обстрел района станции Ржевка, наших батарей у Ивановских порогов и научно-испытательного Морского полигона. Несколько тяжелых орудий, установленных там, служили сильным артиллерийским прикрытием Ленинграда с восточной стороны. Но главное заключалось не в этом. В мастерских и лабораториях полигона сотни женщин производили заливку и снаряжение взрывчаткой снарядов и мин. Полигон был до отказа начинен взрывчатыми веществами. Мы не раз проверяли там технику безопасности и все довольно сложные противопожарные устройства. Многие мастерские окружены были высокими земляными валами, чтобы погасить взрывную волну в случае несчастья. И все же пожар на полигоне сулил много бед.
Полигон входил в состав Ленинградской военно-морской базы, командовал им старый опытный балтийский артиллерист генерал-лейтенант И. С. Мушнов. Около 6 часов утра он по телефону донес мне, что такого сильного обстрела этого района еще ни разу не было.
— Снаряды пока ложатся с перелетами… Сыграл боевую тревогу, людей всех увел в укрытия, — докладывал генерал. В голосе его звучало беспокойство за свое хозяйство и за сотни людей.
Через несколько минут телефонная связь с полигоном прервалась. Начальник связи базы Шварцберг довольно быстро окружным путем связался с рядом военных и гражданских учреждений, расположенных поблизости от полигона. Оттуда сообщили, что в районе станции Ржевка происходят невероятной силы взрывы. «Это, конечно, взрываются наши склады на полигоне», — решили мы на командном пункте и вновь помчались в восточный сектор обороны. Начальнику штаба было приказано направить туда все пожарные команды и санитарные машины базы.