Уже не было телефонной связи, и я решил отправиться в гавань на поиски одного из больших транспортов, который почему-то до сих пор не встал под погрузку. Вместе с ординарцем мы помчались на газике. Город был окутан дымом, местами мы проскакивали буквально сквозь стену пламени. Некогда изумительно чистые мостовые были засыпаны щебнем и битым стеклом, то и дело встречались обгорелые машины, оборванные трамвайные провода свисали с накренившихся столбов.
Мимо горящих строений влетаем в порт. Противник ведет по причалам минометный огонь со стороны памятника «Русалке». Неизвестно откуда свистят пули. Впечатление — будто весь порт в огне. К нашей радости, в гавани судов не оказалось, капитаны проявили разумную инициативу и вывели их из-под обстрела. Резервуары с нефтью были разбиты, кругом разливалось огненное море… Из воды торчал хобот затонувшего плавучего крана. В воздухе было горячо и душно.
Чтобы дать войскам возможность отойти с передовых позиций, наша артиллерия вечером открыла ураганный огонь, а специально назначенные части перешли в контратаку по всему фронту. Тут уж не жалели снарядов! Фашисты дрогнули и даже попятились назад.
В 21 час начался отход наших войск уже с последних позиций. Войска длинной вереницей тянулись к гаваням. Дымзавесы, поставленные катерами, надежно прикрывали посадку, происходившую неторопливо, без шума и суматохи.
Люди устали, они не спали несколько суток и, попав на транспорт, сразу же растягивались где попало на палубе и засыпали богатырским сном.
Началось разрушение военных объектов базы. Стою на мостике «Виронии» и вижу взрывы в арсенале, на многих военных складах. Дым пожаров, жуткий гул беснующегося пламени.
Сигнальщик докладывает: «Накрытие на „Минск“». Смотрим: действительно, «Минск» прекратил огонь и резко отвернул. Прекратил огонь и эсминец «Скорый», вокруг него сплошной забор из всплесков. Сердце сжалось — неужели перед самым выходом что-то серьезное случилось? Через десять минут радостный семафор от контр-адмирала Дрозда: «На „Минске“ незначительно повреждено два орудия, на „Скором“ два попадания снарядов мелкого калибра. Оба корабля в строю». У нас вырвался вздох облегчения.
Комендантами посадки в гаванях и на причалах мы назначили офицеров штаба и политуправления. Самое опасное сейчас допустить «пробки» на горящих улицах, на причалах. Это не шуточное дело — погрузить на суда многие тысячи бойцов.
Посадка везде проходила организованно. В этом немалая заслуга наших комендантов: в Купеческой гавани — военного инженера 3 ранга Гулиева, в Минной — воентехника 2 ранга Шаляпина, в Бекеровской и Русско-Балтийского завода — батальонного комиссара Поспешина и старшего лейтенанта Безрукова.
Весь день я находился на стенках Минной гавани, встречал и направлял к причалам мелкие группы раненых, представителей флотских и эстонских учреждений, на месте разрешал мелкие недоразумения, отдавал через бывших при мне связных офицеров необходимые распоряжения. На телефоны надеяться было поздно, оборванные провода валялись у нас под ногами.
Вот идет молодой лейтенант морской пехоты, голова забинтована, повязка пропитана кровью; с ним группа раненых бойцов. На руках у офицера записка «Копли-Лахт», но это совсем не здесь! Лейтенант объяснил, что ехали они на грузовиках, на площади в колонну противник «влепил» несколько снарядов, передние машины загорелись. Его группа решила следовать пешком. И вот дошли…
Приказываю коменданту посадки заблудившихся не возвращать, а направить на штабной корабль «Виронию». Этот морской красавец, некогда пароход туристской пассажирской линии Рига — Стокгольм — Хельсинки, стоит тут же у причала, слегка покачивается; зенитчики в касках сидят у орудий и периодически открывают огонь по появляющимся самолетам (тогда на причалах ничего не слышно, и приходится громко кричать, несколько раз повторяя приказание). На «Виронию» грузятся штаб флота и политическое управление. Офицеры уже разместились в каютах. Вот идет по трапу Н. Г. Михайловский, наш флотский писатель. Машет мне издали рукой и приветливо улыбается, будто он в Черноморском порту поднимается на палубу курортного теплохода, курсирующего на линии Одесса — Батуми.
К 24 часам «Вирония» занимает свое место на рейде.
Капитан 1 ранга С. В. Кудрявцев докладывает, что все химсклады опустошены и охвачены пожаром, а на катерах-дымзавесчиках мало дымсмеси. «Всю потратили на вашу любимую „Виронию“», — ворчит Сергей Валентинович.