Я передал командиру линкора приказание комфлота — идти на ремонт в Кронштадт. Ни в каких «ободряющих» словах он не нуждался. По всему тому, что и как делалось кругом, я видел, что это сильный, спаянный коллектив настоящих моряков. Никакие бомбы таких не выведут из равновесия.
Ко мне подошел военком линкора Петр Яковлевич Савин, проявивший себя прекрасным организатором.
— Немножко покорежили, — спокойно сказал он. — Ну, ничего, ремонт не будет долгим. Команда поможет заводу. Пушки целы. Это главное.
К носу и корме линкора подошли мощные буксиры, но двигаться дальше было опасно. Форты и корабли на рейдах опять заголосили сотней зениток. Бледно-голубое сентябрьское небо разом усеялось белыми колпачками разрывов. Приближалось несколько групп бомбардировщиков. Мы отвалили от линкора, и на один миг показалось, что бомбят именно наш большой белый катер: бомбы падали очень близко, и осколки их летели через нас. Капитан 1 ранга Зозуля прошел на мостик катера, чтобы следить за правильностью маневров старшины. Дали двадцать узлов, и через несколько секунд все всплески от бомб остались за кормой. Но теперь, к нашему удивлению, перед носом катера, мчавшегося на юг, стали вырастать небольшие «свечки», видимо от падения снарядов среднего калибра. Откуда они взялись? Кто-то заметил вспышки на окраинах Петергофа. Мы развернулись вновь и теперь на полном ходу летели в сторону Восточного рейда…
Всегда жизнерадостный, Ф. В. Зозуля перегнулся через ограждения мостика и, пересиливая рев двух авиационных моторов катера, крикнул мне:
— Смотрите!
Он рукой показал на миноносцы. Один из них был окутан дымом и горел, медленно погружаясь и ложась на борт.
Мы обошли с восточной стороны Малый рейд и корабли, отбивавшиеся огнем от воздушных атак. Слышались глухие взрывы в городе. Полыхал огонь, и тучи черного дыма круглыми шапками уплывали в небо. Очевидно, фашисты принялись всерьез за флот и его Главную базу. Когда мы подошли к покалеченному эсминцу, удалилась последняя волна вражеских бомбардировщиков. Сразу умолкли зенитки.
Пожар на эсминце прекратился. Корабль с большим креном сел на грунт мелководного Восточного рейда.
Подойдя к борту, мы узнали командира эсминца «Стерегущий» капитана 2 ранга Збрицкого и полкового комиссара Малявкина. Оба были забинтованы и, как негры, черны от копоти. Невысокий круглолицый Збрицкий развел руками:
— Одна большая бомба прямо в корабль… Вот и все…
Мы понимали, какое напряжение пережили эти скромные люди, видя гибель родного корабля. Поэтому, не вступая ни в какие расспросы, я приказал прежде всего погрузить на наш катер всех раненых. Последними мы сняли раненых командира и комиссара эсминца.
Е. П. Збрицкий держался молодцом, он даже не потерял чувства юмора. Обходя раненых, он шутил с ними. Полушутя, полусерьезно Збрицкий показал на небольшую мачту катера:
— Под флагом комфлота идем. Большая для нас честь! — И лукаво подмигнул мне.
Я посмотрел и замер. Действительно, на мачте трепетал алый флаг с тремя белыми звездочками, расположенными треугольником.
Замечу, что на флоте каждый старший начальник имеет свой флаг. Это старинное и строгое правило, которое выполняется неукоснительно. Флаг комфлота с тремя звездочками принадлежит только ему и без его разрешения нигде подниматься не может. Начальнику штаба флота полагается лишь две звезды на флаге.
— В чем дело? — сердито спросил я старшину катера.
Он тоже недоумевал и приказал матросу-сигнальщику немедленно спустить флаг.
В душе я был очень недоволен этой оплошностью. Получилось, что мы самозванцами носились по всему рейду.
И каково же было наше всеобщее удивление, когда сигнальщик развернул перед нами флаг и мы увидели на нем две белые звездочки, а рядом с ними — дырочку от небольшого осколка…
На закопченном лице Збрицкого ослепительно блеснули зубы и белки смеющихся глаз:
— Товарищ начальник штаба! Это очень хорошая примета! Вы обязательно будете командовать флотом…
Я не придал тогда значения этой шутке, но спустя десять с лишним лет, когда я командовал Тихоокеанским флотом, Е. П. Збрицкий, начальник походного штаба на большом учении, подошел ко мне на мостике крейсера и напомнил:
— Видите, я был прав тогда. Теперь на вашем флаге третья звездочка уже настоящая, а не дырочка от осколка…